* * *Гопники Белые кроссовки расставляют по местам Человеческий мусор заглядывает в окна, ничтожную припоминая жизнь Пернатый грач летит в темноте и останавливается Замирает белый снег Гопники белые кроссовки Расставляют по местам человеческий мусор Заглядывает в окна, ничтожную припоминая жизнь, пернатый грач Летит в темноте и останавливается замирает белый снег Лишь на первый взгляд существует разница, По сути её нет Я ли грач, припоминающий ничтожную жизнь Я ли человеческий наделённый жизнью мусор, по-птичьи заглядывающий в окно Всё останавливается Всё замирает Тяжело проставленная запятая Не дарит радости Не хочется жить В оставленной смыслом стране * * *
На стуле хорошо сидеть, А в дудочку положено дудеть, Пить воду из стакана хорошо. А птичка божия летает, словно чудо, И дождь берётся вдруг, из ниоткуда. Был странен день, когда ты вдруг ушла. Ты в этот день особенной была, И лето на исходе чуть дышало, И я не мог что-либо изменить, Чтоб небо воду больше не держало. Дай, птичка, на исходе сил, Чтоб пыль с тебя я стёр и починил, Чтоб золотой была ты и послушной, И вся вода холодною стеной Вдруг встала предо мной. * * *
Лошадь худая, чужая страна, Холодно светит луна, Синяя даль неживыми огнями полна. Новое счастье и новый режим, В грубых шинелях дрожим, Помню, и я был когда-то таким же чужим. Помню, как длительно морщилась ты, Ставя в бутылку цветы. Помню чужое движенье твоей красоты. Дай не погибнуть в поспешном бою, Не оказаться в раю, Дай мне увидеть чужую усмешку твою. * * *
Дорогие мои, дорогие ленивые, сонные Среды и четверги. Я с постели встаю, там, где утро сверкает бездонное, Я встаю со служебной ноги. Я спускаюсь в метро, там, где воздух гудит опрокинутый, Где податливый гул. В сантиметре висит чей-то профиль рассеянно сдвинутый: Ожил, дрогнул, моргнул. И поплыло, и охнуло. Эскалатора острый сустав Донесёт, и макдональдса около Я сижу, и щебечет в кустах Воробьиное облако, вечно голодное, Теребящее хруст или свет. Дай мне жить, где струится холодное, рвётся свободное, Расписного изгнания нет. * * *
Простишь ли ты меня, Что я не только не делал ничего дурного, Я ничего не делал вообще? Наступает утро, На скатерть кухонного стола ложится первый луч. Солонка и перечница, подаренные твоей подругой, Округляются, приобретая объём. В солонке появляется соль, В перечнице — перец. Ты улыбаешься, вспоминая, что сегодня суббота И ничего не надо делать. Я же, напротив, начинаю суетиться, Жарю хлеб, нарезаю салат, Что-то вроде маленького жертвоприношения. Завалить бычка. Купить на сельхозрынке Или где там, на ферме, Не бычка, овцу, Договориться с шофёром, Затолкать в газель, Привезти. Подняться на седьмой этаж, Удерживая животное, открыть дверь, Проводить пинком в комнату, Там, где ты, ещё в постели, Взять на кухне толстый нож. Одной рукой хватая загривок, Другой просунуть нож в овечье горло, Секунду — ничего, и вдруг кровь струёй. Такие вот салат, тосты, чай. И ты меня, конечно, прощаешь.
|