* * *
Vexilla regis* слышится в зареве,
и знамёна сплетаются друг с другом, как ужи.
Интонация бури в
чернильницах, а плоть
пишется против света.
У песка другая татуировка, когда
камышинка толкнёт толщу стеблей
и откроет просвет.
Сад ли, болото орошает рай
но тело — куст ежевики —
уже обречено.
* Vexilla regis prodeunt («Знамёна Господни грядут») — первые слова католического «Гимна кресту» (VI в., автор Венанцо Фортунато, епископ Пуатье), начинающие в «Божественной комедии» Данте первый стих тридцать четвёртой песни «Ада», благодаря добавлению одного слова переводящийся как «Грядут знамёна владыки ада». — Прим. ред.
* * *
Ты же знаешь: иное возвращается голосом волка,
слышится в плаче ключа, стучащего в свой сейф.
Это ветер, что наполняет морем старинные гравюры,
пока стопки чашек дребезжат на кухне.
Будь осторожен: иное — это тайнозвучие вещей,
у которых отняли крылья, стекло волшебства,
отменённого за мгновение до того, как ему разбиться.
Игра
Чудесная игра
с потоком
Ливия разворачивала на берегу ручья
промасленный пергамент
c припасами что были нам нужны
для пикника
а я всё поворачивался в ту сторону
поигрывая с потоком
бессознательно
и по-своему играя свою роль.
На другом берегу
Ливия разворачивала
промасленный пергамент
с потоком что был нам нужен
для пикника
а я всё поворачивался в эту сторону
поигрывая c припасами
бессознательно
и по-своему.
Забыть хаос
Математический фонтан: выбрасывает на поверхность озера
целые числа.
Иногда при выплеске струи
вдруг сами по себе производятся арифметические действия:
числа складываются, вычитаются,
умножаются, делятся —
алчно вспыхивая.
Кое-кому довелось наблюдать
убаюканные волнами теоремы с соответствующими
доказательствами
и даже перебранки логарифмов.
Числами охотно питаются рыбы,
но только щука заглатывает двузначные.
На закате, под взглядом вуайериста,
школьники направляются к берегу озера,
у каждого тетрадка и ручка.
Особенно ценится движение восьмёрок на воде.
* * *
Заурядный вечер
замусолил пальцами трамвайный билет.
Он сходит с освещённой надписи, прижимает к себе
витрину, и, запотевшая,
она бледнеет.
Девушка поднимается по лесенке,
добирается до резинового утёнка,
зовёт его: «Иди сюда».
Магазин пересекает витрину и уходит,
остаётся свет.
Он берёт её, делает из неё коврик.
Она трясёт его, покрывает поцелуями.
Он — лев, она — пантера,
он — питон, она — змейка.
А вокруг бегают стены,
они спешат,
грохочут последним трамваем,
у которого тяжёлое дыхание города.