* * *

живи меня, пока я занят
тригонометрией моржа —
нетерпеливыми глазами
резину за прыжок держа —
где, упражняясь и пружиня,
блестит, умильно неуклюж

приноровляй: как бы машине
не подошедший было ключ,
остроконечную лебёдку,
в пол уходящую парчу;
да что свободу — так, свободку
и ту с тобой не захочу

* * *

Помнишь, отпускали, едва прибрав,
Клали поперёк лобового света.
Полдень, и луг накрыт трав. Ты прав,
Я всё ещё ненавижу тебя за это.

Стаял и сквозь пальцы стёк номерок
К гардеробу, зреющему в прицеле:
Мы смыкаемся в левом верхнем углу метро
В корне из четырёх смущённых портфелей.

Желвь, ужаленный жучьим же жалом жук,
Тёплый бережный жребий коротколапый,
Изумлённо сквозь нёбо твоё гляжу
На пустеющий эскалатор.

|Константинополь и Чернобыль, пыль и небыль, скат,
Такс покидают его приступки,
Окулисты, блюющие невпопад
Малолетние проститутки.
Можно вернуться, когда простят,
Если остатки хру́пки?
В межвременно́й одноместной шлюпке
Можно двоим назад?|

* * *

                      Д.

Безумие кончается на «е».
Никто не отменял того киоска
С мороженым в стеклянной голове.
Взгляни, как сверху зе́лено и плоско.

Бочком, бочком чубатый банкомат
Пытается протиснуться в автобус.
Его сживают исподволь назад
Коляска и вращающийся глобус.

Он клянчит о подмоге, но приляг
На недр аподиктический антоним;
Когда придёт смеяться Шапокляк,
Мы — р-раз! — к её ногам тебя уроним.

* * *

всем воробышков взъерошенным хворобам
всем кудрявым ягодам ягнят
по каким она вела тебя сугробам
эта ласковая музыка огня

подозрений что маршрут мог быть короче
звонче и честнее выход вон
так спускается пластмассовый куро́чек
по стремянке золотых воздушных волн

в песнях тех велосипедных экспедиций
не упоминался никогда
способ безнаказанно светиться
справа или слева от стыда