* * *там винный магазин там вечный дух
свободный русский рубль взыскует двух
кладя на лацкан пару пальцев грубых
и можно жить нарзаном но нельзя
кремниста двоеперстия стезя
мы за него века горели в срубах в одиннадцать откроется сезам
партнёров опознаешь по глазам
с кем коротать минутную отраду
сосчитана посуда и сдана
но как стакан надтреснута страна
где жили мы по старому обряду ты помнишь пору этих скромных трат
сосед по зоне евразийский брат
с отрубами в полоске лесопарка
стеклянный скит где сталкивало нас
изведать быстрой святости экстаз
без метрдотеля и без патриарха и разве вся страна обречена
чьим знаменьем была не ветчина
но не страшась ментовского навета
два пальца вознесённых над толпой
прилавок тесный где моя с тобой
легла орлом счастливая монета
ошейник
я встречался с тобой в приозёрном тумане хмуром
возле старого kresge's на перекрёстке huron и state street а затем к риверсайду вместе на спуске
где из встречных в ту пору никто не умел по-русски мимо вяза в свищах где додж ободрал лишайник
мы гуляли с собакой которую звали шарик часто билл попадался навстречу от спида взвинчен
на коротком пробеге от borders до olga's kitchen только шарик давно в неизвестную даль отшельник
у меня если что сохранился его ошейник и ещё на марию из ипси наткнулись у рынка
ты не помнишь наверно она была филиппинка с полуфунтом стейка в кульке с полуфунтом сердца
это наша страна насовсем никуда не деться и ливанец валид у рояля руссель соната
сонатина верней ну и как ты жива сама-то
* * *
вы антиподы выпили и спите
сгорели фонари
пока скорбит кенжеев в джерси-сити
по эмме бовари слепые пальцы тянутся к мобиле
как птицы в путь к зиме
вдруг оторопь ведь абонент в могиле
лежит в сырой земле не с ним ли что ни год с тверской на невский
за дачной каланчой
уснул восток не спит один гандлевский
средь умбрии ночной запомнить мир где вниз глазами город
в надир ветвями лес
куда летят когда отсохнет провод
пустые смс в чьём человечестве в чьём ритме редком
из личности простой
в чьём воздухе нам подниматься ветром
кому гореть звездой вся полночь в чёрных пузырьках как сода
но в стёкла мотылёк
тень может быть того кто там с испода
земли в могилу лёг чем смыть судьбу какие выбрать темы
пролить ли не тая
с кенжеевым слезу над гробом эммы
но эмма это я
* * *
какая творческая свора
на толковище у реки
добыча радия из сора
ахматовские рудники добыча мелочи игра на
гроши душой не покривлю
но не урана для ирана
и не полония кремлю чьё божество щедрей на жесты
а жребий сад и соловей
для нужд треножника и жертвы
приставлен если послабей кому оружие пергамент
и если муза не ушла
она патроны выбирает
для принтера а не ружья для паники а не покоя
строка устроена своя
когда б вы знали из какого
предсмертия растут слова лишь выговорившись не горько
умолкшему семь нот не крюк
пасть выполоскав кровью горло
раз жил не обагряя рук
наведение на резкость
волхвы норовили в проулок нырнуть сторонясь
но заднего хвать не промешкав за охабень князь
ответь мне геноссе кудесник чего я хочу
зачем себе сердце от чёрной бациллы лечу
по-шведски волхвы встрепенулись а ну как пизды
отвесит но после смелеют в ночи лопоча
в предложенных мальборо пачку вложили персты
и чиркая спичками поняли без толмача друиды молчат но внутри приготовлен ответ
их вождь ротовое отверстие вытянул в шнур
над скулами кожа на нём помертвела от лет
чьи челюсти жадны до смердьих и княжеских шкур
дымок из ноздрей упирается в тучи верстой
ладонь его сложена в жест непостижный уму
где загнуты палец четвёртый и палец шестой
а с тыльной изнанки зрачок отражает луну
и конунг на кобре стоит не имея стыда
такой представлял он себе эту встречу всегда а в баре напротив народ занимает места
похабные ветер развесил по стенам лубки
там голая девка танцует всю ночь у шеста
и зрителям это приятней чем грусть без любви
небесная в огненных жалах сверкает слюда
налогоплательщик ресурсы несёт на пропой
на пирсе дозор принимает морские суда
гружённые маковой камедью мудрой травой
другой из друидов в дверях с номерком на груди
он членские с членов уплаты взимает поди становится ясно что волхв цепенеющим ртом
молчит не в ответ на вопрос и вопрос не о том
что зря в неурочную ночь из гортани возник
великий могучий но в сущности шведский язык
князь гость в этом сдвинутом мире где жало сверла
вгрызается в горло героя он пал на войне
где слабый по полной пизды получает сперва
а сильному против того достаётся вдвойне
ладью снаряжают дружинные богатыри
от волхова волоком с трупом варяга внутри я тихое сердце лечу на чужом берегу
то щи с люминалом то в борщ пощипать белену
с плеч свинченный череп снимает привычно рука
в нём умыслу тесно но мозг потемневший терпи
коль мальборо в пачке ещё остаётся пока
и пушкин ангорский хвостато идёт по цепи
осенний крик бродского
пока вальсирует над бездной
питомец птичьего яйца
запас энергии полезной
не увеличивается так обстоит любое дело
закон любого ремесла
чуть в чайнике перекипело
вмиг энтропия возросла пора внутри сознаться честно
на птичью щурясь молодёжь
что есть внизу такое место
куда однажды упадёшь не загодя и без сигнала
подскажет в сумерки тоска
что не звезда в зрачке сияла
а два крест-накрест волоска туда и отчисляют квоты
чьих привидений не боясь
берут земные звездолёты
безлюдный космос на баланс здесь водород везде и литий
там только тяжесть и покой
за горизонтом всех событий
над сингулярностью такой
гипнотопология
без выдоха или
истратив его на суглинок в горсти
с прожилками гнили
в котором багульник бастует расти измерить поверхность
пустой континент с колыбели по гроб
где сослан за вредность
скитаться с котомкой последний микроб раз вспыхнула птица
не вне стекловины зрачка а внутри
то это не снится
а правда хоть смертью в постели умри так генисаретский
фарватер андрей озирали с петром
когда бы не резкий
поступок ни в сказке сказать ни пером но если на сутках
повисла печать бесконечного сна
а слабых поступков
подробная сумма всегда неясна то может быть проще
свет зрения внутрь направлять поутру
где лиственно в роще
как прежде снаружи и хвойно в бору
метод исключения
харитоненко сыч фролов
марьникитишна крокодила
в стаде численность доходила
часто до сорока голов ручеёк чернил из карьера
сплошь бараки да корпуса
и какая-то сразу вера
по фамилии ковбаса наводил небольшую ретушь
эту сыч истребить дотла
за злодейство её но нет уж
пусть останется как была потерпи всё что на дом устно
ты один заглянул в ответ
если вырезать станет пусто
а другой чтобы вставить нет гость из гомеля горло в йоде
тюрин в дверь зарастёт хуйня
больше не было у меня
никаких фотографий вроде
|
