* * *— Он умер вчера. — Как, позавчера? — Нет, ошибаешься, умер вчера И просил, чтобы ты Его пощадила. — Я не поняла. — Позвонил перед тем, как умер. Он умер вчера. Говорил, что ему надоело, Просил, чтобы ты его пощадила. — Оспади боже! За что? Я бы радостно всех пощадила. За что? — Он мне тоже сказал, Что ты будешь спрашивать «ну почему?» А потом он сказал, — Ты знаешь, он умер вчера, — Что щадят ни за что И топят щенят ни за что. Просто одно происходит из жалости, Всё остальное — так просто. Ведь это так просто. И всё было просто вчера. * * *
Все болты, все рельсы Дрожат предутренней дрожью Когда самый скорый из скорых Спешит по делам та-дам, та-га-дам «Ой, это же самый скорый из скорых!» — Девчонка из дома обходчика влепится в окна, Потом побежит к зеркалам та-дам, та-га-дам Почему зеркала занавешены? Вдруг остановится скорый И выйдут мужчины — Военные, аристократы, Пришита губа к мундштуку — А я не накрашена! туу, та-га-дам-ту-туу Срывает с зеркала чёрное, Тут же и мать: Угомонись ради бога, маленькая, Девять дней как ты в самом скором из скорых, А всё ещё ждёшь. Что тут ждать? Девять дней, как тебя Обступает всё высшее общество мира: Раздробленные офицеры, Отравленные банкиры, Пришита губа к мундштуку. Не жди самый скорый из скорых та-дам, та-га-дам Ты уже едешь ту-туу * * *
Живописе́ц. Писец как живо, Натягивая шкуру дня, Ты акробатом спецпошива Разыгрываешь для меня Две роли в рамках шкуры влажной, Две боли от бровей до рук, И кое-что, уже не важно, Где бился влажный гулкий стук. Поднатяни страстей картину, Приподними всё полотно, Добавь бубенчиков старинных — И будет самое оно.
|