Воздух

1.

Вот капли воздуха
вливаются в землю.
Под ней, как под веком,
глаз фундамента
отражает
раздробленность плясок:
Арлекин и волчата,
безымянный король-навигатор,
голодный дракон
и красавицы в чём-то оранжевом
возводят (но как бы нечаянно)
пирамиду
своих мимолётных чувств.

2.

Фиолетовый дождь
(абразивный воздух)
точит бритву асфальта,
смывает
лица деревьев,
наполняет звуками храмы,
превращается в снег,
который
никогда не тает.

3.

Наводнение, ужас.
Песок зонтиков,
распавшихся в руках,
попадает в глаза —
почти ослепшие
мы идём
в лабиринте воздуха,
стены-складки которого
живы
и светятся
лунным светом,
если к ним
прикоснуться ладонью.

Возвращение

Вечер похож на вечер.
Время
превращает игрушки
в вишнёвые лепестки.
Хочу ощутить спиной
эту отцветшую мгновение назад вишню,
но каждый раз
почему-то
падаю в пропасть.

Рождество

В замо́к
попала вода
и замёрзла.
Пальцы спят в тепле кулака.
Уголь поёт
под снегом.
Огонь
идёт наощупь по теням.
Лунный свет шепчет —
сам для себя, —
что и он не растопит лёд.

Сатори II

Хочу сказать,
как будто меня поймали
на мой же голос,
который стал живцом
в ловких руках
Рыболова.
(«Рыболов» — см. Юнга, Грофа, М. Задеку.)
Молчание: тает
след последнего круга
на воде.
Я опять
не сумел
остаться на крючке —
сорвался — наконец свободен —
свободен

* * *

земля налипла на ладони
и на ладонях выросла пшеница
а после
геологи искали здесь
уран
насквозь пробитые ладони
едва успели
укрыться в кулаках

Май лав

В подземном переходе,
куда синрикё-люди
сдуру закачали веселящий газ,
она легко несла своё коромысло,
а вёдра ведь были полными тьмы.

Холодная, словно тень
от побывавшей в деле
финки.

Трансильвания

я ищу твои черты
в траекториях полёта серебряных пуль —
подвижных косточек
ритуального яблока
сладкий сок  в уголках твоего рта
чернеет как будто кровь

направляясь к холмам
Трансильвании
можно заметить
стаи летучих мышей
держащих в зубках
пальмовые опахала
наготове

(чтобы нареза́ть ими
мармелад жары?)

ты исчезаешь
вместе с моей тенью
и появляешься только тогда
когда солярис желаний
(кустарный оракул)
провозглашает моё следующее имя

ты конечно трактуешь его как «Адам»
и не догадываешься
что в Трансильвании
даже «Адам»
означает «Ева»

Опасения

Высокие блондинки
со смуглыми, словно у викингов, скулами,
в ваших словах не хватает силикона,
и поэтому они ничего не стоят.
О, мои подружки в свинцовых передниках,
ваши морщины устали:
кислород беспощадно давит,
провоцируя на клеточном уровне
выбросы художественной самодеятельности.
И, когда одна — из многих — наконец подчинится,
я сделаю из неё парку,
которая накладным клювом
будет расчищать
от пепла далёких планет
линию судьбы.

На чужой, на чужой ладони.