* * *Минимум страха, помни — тебе помогут
воздух прожиточный, необходимая литература,
пособия тех, кто был здесь до тебя,
суррогат податливости — клавиатура. Максимум страха — плохой советчик,
скажет «беги», скажет «ложись» — не слушай,
ты ещё болванка, а он уже брак,
он любит в тебе чей-то несчастный случай. Ученик токаря — я близоруко смотрел,
как рождается великолепная, разноцветная стружка,
я забыл про эмульсию, я не знал, что будет,
если металл с металлом без смазки.
* * *
поддержи меня, не бросай, а? а?! (с надрывом)
я расскажу тебе, как ненадолго меня хватило
неврастеничный смешок, язвительность
поскользнувшаяся на ровном месте врёшь! как я плыл бассеенною дорожкой
все расступались видели — бывший профи
с вышки слали мне вспышки брассом брови
ласточкой дура прыгала в ноги ласточкой дура (с надрывом) дура! людей калечишь
да за меня тренера́ дрались а я плюнул и ушёл
мне наглотаться хлорки вспомнить детство
а ты простудишься уходи иди оденься
* * *
Не будем обманываться,
тот, кто пал — пал,
тот, кто удержался за тонкую ветвь —
удержался, за тонкую ветвь —
надломленную,
чей укор отныне
трещиной проходит по моему небу.
* * *
— Чистеньким хочешь быть? —
я ударил себя по щеке.
Не сильно, но чтобы почувствовал. Ещё как больно, не убиваю ведь, не ворую,
только в глаза в упор смотреть хочу.
Да, хочу.
Я подставил вторую.
* * *
Шорник ты шкурник ты живодёр
так сделай упряжь для моего коня
из тонкой кожи молодого меня
освежи, очисть от сукровицы, продуби
чтоб конь шарахнулся подо мной не понимая
жив я или убит
сиганул бы,
остальных на два корпуса как минимум опережая
* * *
Никто не забыт и ничто не забыто.
Это официально, а между нами —
отбита атака, закончен бой,
но все полегли, не осталось тех, кто бы вспомнили,
как горела под божьим перстом трава. — И передайте своим, —
я говорю муравьям, давя их, давя, —
чтоб в эту комнату ни ногой.
* * *
ты чего тут шастаешь по моей стройке века
ищешь что бы стибрить или ещё чего
что?
ищешь человека?
ну я за него. что, брат, не признал?
ну так пошёл ты отсюда на
только случайно не вступи вот в это
это моя поднятая целина
и не плюй
по-хорошему говорю
в мой персональный беломорканал
* * *
нельзя вступить в одну и ту же реку.
и грек поморщится, а иудей: а хули?
меня как грека раком повернули
лицом к прошлому веку
в каком спрошу тысячелетьи
до рождества спрошу христова
противоестественное средневековье
учило:
от слов рождаются дети.
* * *
Я был о ней лучшего мнения,
она была лучшая нашего поколения,
Бродский, сходя в могилу,
Рейн, сходя в погребок,
похвалили, хвасталась, пригласили,
положили глаз на сосок. И она спустилась,
без лифчика,
как была,
хохотала байкам, расспраши вала про Ахматову,
и закидывала, закидывала, оп-ля! —
молодые свои под кофточкой, продолговатые. Диотима? Грушенька? Суламифь?
Идиотина, грусть моя, сладкий миф
о красавице и поэте, о них одних,
обманувших время, сбежавших в погребок,
занявших столик у стены,
чтоб накачиваясь у стойки,
я лучше их в зеркале видеть мог —
её напротив,
его со спины.
* * *
страх смерти,
я посажу тебя на плечи
и покачиваясь как сладкоголосые ели
мы будем слушать как умирает пафос
как через сто лет Мандельштам неотличим от Шенгели
через двести Ходасевич от Маяковского
в библио́теке
мультик пролистываемой старой периодики
на миг остановит наше внимание
и переглянувшись мы прыснем со смеху
ветер кинохроники шевелящий остатки моих волос
я приму за твои детские ладони
— пафос умирает быстрее всего, — оглянувшись
скажу я назидательно и как ты незаметно повзрослел
ужас какой-то
существования
ненавидящим себя подростком
исподлобья зыркает в лицо своему папке
сейчас ударит
|
