* * *большая опера париж
твой занавес и для меня поднялся
сложился облаками и повис
я в темноте слепой рукой цеплялся,
роняя реквизит, над сеной думали мосты
на кухне купидон купался
перебираю лоскуты
я ничему не удивлялся
но там был нотрдам и ты
* * *
прорезая чем-то острым летописный небосвод
проползал музейным монстром на посадку самолёт
дальний гул толкал окно, дёргал тоненькую дверь
всё прошло уже давно, только тянется теперь
* * *
дни моросят на академи-стрит
прижалось к дому дерево пилястрой
в одном окне сэр булочкой сорит
в другом краснеют астры
дни моросят на крыши стены
стекают временем с карниза
я понимаю постепенно
была в движенье только виза
а я не отрывая глаз
следил за ежедневной драмой
где птиц кормили всякий раз
и пламенел цветок за рамой
* * *
то что снилось потерял когда хотел назвать
серый слепок пустыря, снег идёт опять
столб, забор, вдали прохожий, льдинка под ногой
это сон наверно тоже но совсем другой
* * *
темна осенняя окрестность
ветер к вечеру колюч
очевидно будет тесно
заре в разрыве низких туч
пора домой, мы завтра снова
придём молчать у пустыря
с горчичной мумией былого
в сквозном наряде сентября
* * *
потерялся в старых снимках
всегда людно на поминках
здесь глаза не различали
где комнаты углы и где углы печали
донёсся стих из юности зелёной
паду ли я стрелой пронзённый
* * *
густое лето, знойный зуммер
кораблик тающий на рейде
я будто счастлив замер-шмумер
минута сна для маленьких трагедий
всё прикорнуло, боль и страх
куняет долг посапывая важно
дремлю на этих пустырях
как шмель на грушах караваджо
|
