памяти пионаБез слов. А на розовом фоне
пейзажи с годами:
Жду. — Вижу. — Как
стояли и дули губки
и домысленный воображением
пейзанин лезет к пейзанке
под пенное фарфоровое юбки
но пион ему показывает дулю *у забора пион-редиска
кулаками упрётся в воздух.
займётся метанием диска —
как метнёт, в нос заедет благой вонью
а затем, вконец распустившись,
выпустит перо из думок
замусорит грядку и дорожку. *под горн пионерской побудки
прощание с пионом
объявление на другом конце июня
СНИМАЕМ ПЕНКИ С МОЛОКА С МАРГАНЦОВКОЙ
почему-то время как сейчас помню
поздравительных телеграмм
всё те же пионы розы незабудки
их правдоподобия *соболезнования приходили
одни. без бутонов и почек.
Разносчики клеёных полосок
вручив
вставляли авторучку
в негнущиеся пальцы:
распишитесь
пальцы послушно сгибались
и выводили закорючку:
нрзб анонимов и шпионов
пьяных в лоск
печалью и — (прочерк)
памяти незабудки
памяти незабудки
не позавидуешь.
вдругорядь помни, —
сказал ей податель имён, —
а другого имени не́ дал.
так и кличут её незабудка на всех языках.
издеваются, значит.
она же пытается вспомнить.
болотце. корытце.
оконце неба.
и как её звали тогда. *на берегу того лета произрастали будки и забудки
в будках жили Рекс и другая немецкая овчарка
а за — пилась царская чарка,
она называлась стограмм
полынной настойки
а главного-то нальёшь, пока Катя не видит? — говорил дядя Костя,
наш дачный хозяин,
подсаживаясь к столу с котлетой
из подорожника и поджаркой из ноготков.
а главное — это что?
наждачной рукой опереться на стойку
опрокинуть пустой стопарик.
главным для нас было и остаётся
из всех киноискусств — недоуменье,
его всегда было в избытке
теперь застопорилось. *не понимать, но помнить.
не мать, но нить,
вот розовеет голубизна инсомнии
из-под отцовских очков.
будильник звонит.
глупизна ещё не есть глупость.
было такое словцо: глупизна.
под одеялом, как под лупой,
про незабудудки читай допоздна.
если поймёшь и поймаешь — отпустит.
задано на дом: понять и простить
тех, кто нашёл тебя в кислой капусте
и попытался спасти.
памяти астр
памяти астр бывают разные:
активная память, когда их, ещё не расцветших,
выкапывают спозаранку и везут на кладбище к бабушке Кейле.
пассивная: тоже ветшает.
моторная: направо
прямо и налево в двух шагах от душа.
ассоциативная: ели борщ со сметаной.
фотографическая: первое сентября и крахмальный передник,
ретушь.
избирательная: не помнить белое оперенье
помнить серо-буро-малиновые бредни
астральная: никогда не любила астры в той жизни.
то ли дело: теперь
памяти шелковицы
тут я живу, хотя долго и умерли,
тот ушёл тот уехал
в один день и сча́стливо
осознавая невозможность — умерли-шмумерли, лишь бы были здоровы —
чихает бетонная пыль
оседая на листья
— вашими молитвами —
хочет ответить отбойный молоток,
но молчит
и без слов продолжает ломиться в открытые окна
сохнет седая листва
у неё безответное
к кокону не шелкопряда
другого какого-то
чешуекрылого
памяти мирта
тогда мне только хотелось
быть другом целому миру
тогда я ещё не знала:
целый мир хотел быть мне другим.
не исцелят, казалось,
космическое тело
ни мирра ни миро
ни лепет ti amo ни гимн
липовые липовые соцветья
не похоже но и похуже
бывают сопоставленья
лунное напыление
млечный лепест
цветки одиночные
каждый — нелепец
калечит лечит
врачует увечит
хочет увековечить
в торной памяти дёрна
плод свой ночной
иссиня-чёрный.
памяти морозных цветов на стекле
Кате Полищук (12.15.2000 — 11.1.2006) подмороженная рябина говорит:
сбереги навсегда зиму вечность и лето
чтобы очень пришёл
и застал нас врасплох
мы ещё покраснеем
от шалости давней
и ответим за это
ранним инеем, шёлком-
сырцом и некормленых блох
на запястье рассвета пасти
станем как духовник и наставник полюбите нас рябенькими,
а беленькими нас всяк снегирь в груди говорит:
сбереги на весь год
с берегов на все годы
эту льдинку и вмёрзшую лодку лад лидийский и до
ненасытную дудкину глотку
и плачевную оду и державы жерло
и червлёный удел
и перловые тучи и неведомый од
и свою несвободу
и двудомных дерев незавидную участь а великий могучий
натяни на колодку
черевички стачай и не мучай или хочешь — лизни наш железный закон на морозе
и останешься жить с заоконною азбукой морзе
точка точка тире что ещё может быть бесполезней
от болезней, от розни, от оползней
в облачном тире ольховая шишка в спичечном коробке говорит:
сбереги на все где
там где вобла летает
в белёсой слюде
чешуёй слюдяною одета
сбереги на всё где-то
володея твоею пунктирной тоской
и своею слюнявой одеттой
превозносится облак кудлатый
средь невинных сельдей оловянны солдаты плывут
это имя твоё: навсегдатай
|
