|
Государство государство
маленькое государство
княжество такое что ли
Сиротиночка росло
государство Ксеньюшка.
Мама у государства была Золотая Орда —
монголка-татарка — кремень —
гоняла дальнобойные грузовики
от Бодайбо и ещё куда-то
А папы у государства не было
Учёные спорили
Говорили, что он, когда был, то был финн
или швед
или даже украинец северный,
из Канады, наверное,
или даже говорили, что хазарский тюркский еврей
но это, конечно, сплетня,
хотя, возможно, и правда.
Государство Машутка бегало босенькое,
совсем достоевское
Мама Золотая Орда больно шлёпала по заднюшке
Маленькое государство крутилось в трущобном дворе
на задворках истории
где блошиные рынки, свалки и сараи с дерьмом
Оно толкалось в подворотнях
со всякими там улусами,
ханствами недопуканными
и герцогствами бандитскими
бегало на ихние дискотеки хулиганские
старомодные
нюхало клей из полиэтиленового пакета,
кидалось камешками в чужие стекольные окна,
пи́сало в тёмных подъездах
и писа́ло на грязных стенках слова на разные буквы
И вдруг, вдруг
что-то теснило, волновало детскую грудку,
цыплячью ещё,
и бежало государство на большую дорогу
наперерез летящим в ниссан-террановых порше
сильным и очень культурным государствам
и кричало,
срывая детский голосок на ветру сквозном:
— Я тоже, тоже государство! Давайте я к вам послов пришлю...
Но никто не останавливался
а только иногда кинут орешек в золотой бумажке.
А всякие там улусы, недопуканные ханства и бандитские малолетние герцогства
и графства разбойничьи самопровозглашенные
гогочут
спрашивают:
— Что, получило?
А мама Золотая Орда больно отшлёпает и прикрикнет:
— Я твоя единственная союзница!..
И вот однажды вечером,
когда один диккенсовский дождь
лил как из ведра,
государство влетело стремглав,
отбросив швейцара Мишу куда-то совсем,
влетело государство Матреша
в большой интерклуб сильных государств
и оно закричало сильно:
— Люди! Я маманьку замочило...
И все вдруг заволновались,
переспрашивают друг у дружки,
окружили государство Дуняшу
париками белыми мучными
рукавами обшлагами
Тут вопросы раздались:
— Pourquoi?
— Was ist das?
— What?
— Che?
Что случилось? Почему?
И герр Хайнрих-Иоганн сразу Андреем Ивановичем стал.
Он и тётя Катя выкупали государство в большом корыте оцинкованном
Государство Таня затянулось в джинсы
и рубашку на животе закрутило узелком
И в зеркале увидело свои мягко очерченные скулы
и глаза
и волосы
и губы розовые и ужасно нежные
И оно растерянно улыбнулось белыми зубами
и походкой длинными ногами от бедра крутого
вдруг пришло ко всем
И все спросили:
— Это чья такое государство?
И Андрей Иванович и тётя Катя ответили:
— Наше!..
Длинною ногою от бедра крутого
Ольга государство шло вперёд.
Подрастало государство, хорошело день ото дня
И Андрей Иванович и тётя Катя не могли на него нарадоваться
У какое тигуськин-пуськин государство!
Государство тусовалось вальс полькировало шампанское
И все с ним считались.
Государство просыпалось утром в полдень,
выпивало чашку чёрного какао с белыми сливками,
опрокидывало рюмку чая прямо в розовые губы, в рот,
и съедало стакан молока
А тут и все мобильники звонили
И государство волосы русые густой волной за плечи забрасывало
И сигарету за сигаретой
И — во все мобильные телефоны:
— ...Да... Нет...
...Да... Нет...
А бретелька шёлковая тугая лифчика «вандербра»
спустилась с её прелестного плеча
— Государство Наташа! — кричала из комнаты тётя Катя. —
де Кюстин прислал эсэмэску!
— Я не могу! — кричало из кухни государство Мариночка Николавна. —
Пусть Андрей Иванович с ним разберётся... —
и одною рукой оно ело куриный сэндвич,
а другою рукой — быстро-быстро —
мюслевую кашу...
И оно кричало:
— У меня сегодня переговоры с Фордом!
Будем строить конвейер для пушечного полёта на луну...
Государство прибегало в комнату, смеялось,
обнимало тётю Катю и говорило:
— Тётя Катенька! Давай заключим договор о дружбе...
И тётя Катя бросала вниз косметичку,
а государство ловило сумочку на лету
и летело по лестнице мимо лифта
и уезжало вдаль на какой-то мерседесовой тойоте
И тётя Катя кричала,
свешиваясь с пентхауса:
— Киндхен! Ты каждый раз прощаешься навек,
когда уходишь на миг...
Не уходи...
Уходи...
Не уходи...
Государство выебало по-всякому всех,
бросаясь наугад,
и сидит косящатое
брови собольи насупив
Настенька ты наше горюша
За окном запели взрывы бомб и встали ежи противотанковые
Началась война
Государство пришло тоненькое, затянутое в простую серую шинель
— На меня напали, — сказало государство Галя, —
я ухожу на фронт добровольцем
И тётя Катя заплакала горько
И Андрей Иванович уехал в далёкую гиперборейскую эвакуацию —
разрабатывать новое оружие
И государство выиграло войну
Государство ты наше Александр Михайлович, Серёжка Витька
Государство — прямая юбка тёмно-синяя бостоновая
блузка белая топорщится жабо в треугольном вырезе тёмно-синего жакета
переступает скромными каблуками вишнёвых туфель лаковых — капроновые чулки —
улыбка — волосы русые шиньоном на маковку приподняты
государство — Анна Васильевна —
ромбиком значок университетский —
— ...thank you... of course... yes...
Но больше всего Андрей Иванович любил тихие ночные вечера,
когда государство оборачивалось к нему от компьютера,
благоухающее духами «Мандарина дак»
и пальмово-розовым мылом,
и сияло мягко большими глазами и длинными-длинными волосами в мягком свете специальной лампы,
и он в кресле в пижаме опускал на колени газету
и государство Ирина говорило:
— Андрей Иванович, я новое стихотворение написало...
И оно читало:
— Как радостна весна в апреле,
Как нам пленительна она!
В начале будущей недели
Пойдём сниматься к Буасона.
Предстану я потомкам соловьём,
Слегка разложенным, слегка окаменелым,
Полускульптурой дерева и сна.
Залились невидимые жаворонки
над бархатом зеленей и обледеневшим жнивьём,
заплакали чибисы
над налившимися бурою неубравшеюся водой
низами и болотами,
и высоко полетели с весенним гоготаньем журавли и гуси.
Зачем эти церкви, этот звон и эта ложь?
Патрульщик, патрульщик, вон едут они,
Долорес Гейз и мужчина.
Дай газу, вынь кольт, догоняй, догони,
Вылезай, заходи за машину!
И государство сияло глазами
И Андрей Иванович тихо произносил:
— Wunderbar!
Государство положило на всех небоскрёбный дом Пашкова
и виллу «Трианон» где-то на побережье Ниццы
и гуляет
государство Анна... Анна... Костя Пётр Максим
Государство стало похоже на все такие старые государства
оно ругалось матом и топало ногами в драных носках
Государство ты наше Палыч Степановна
— Какая она глупая,
эта империя зла! —
говорили-повторяли разные другие государства,
которые вчера ещё —
ну конечно! —
говорили совсем не так
Зато теперь они говорили-повторяли о себе:
— А мы вот напротив —
умные и добрые!
Так повторяли-говорили.
Эх!
Государство толстое Петровнушка
толсто-краснолицее
заплывшее глазами
Государство лежало мёртвое
и медленно превращалось
из отвратного мёртвого крошки Цахеса
в красивого мёртвого Циннобера
Андрей Иванович и тётя Катя
приблизились поочерёдно
и поцеловали государство в мёртвые уста
Никогда ещё они от него не плакали так страшно!
Плакали Андрей Иванович и тётя Катя
они уезжали в берлинский Мюнхен
в новозеландский Тель-Авив какой-то —
жить на пособие для эмигрантов
Они потеряли всё на свете.
Плакал Андрей Иванович в самолёте,
закрывая отчаянно лицо старческими ладонями
А потом Андрей Иванович захватил этот самолёт,
облетел, как будто Чкалов, земной шар,
заставляя всех на этой поганой земле трястись
от страха-ужаса
и направил самолёт куда-то далеко в космос
— Так не доставайся ж ты никому! —
кричал он в бесконечное пространство
И перед глазами его,
то есть перед внутренним взором,
трепетало зрелище государства,
такого,
каким оно когда-то некогда
вбежало, влетело стремглав
в интерклуб сильных государств,
растрёпанное, босенькое,
в грязном платьишке,
достоевское насквозь,
на тонкой шейке византийский серебряный крестик болтается,
а в кулачке замурзанном амулетик монгольский зажат,
вбежало влетело закричало яркоглазое:
— Люди! Я маманьку замочило!..
И Андрей Иванович тогда сказал тёте Кате:
— Катерль! Это будет великое государство!..
и показал пальчиком...
|
