Москва Мурманск Калининград Санкт-Петербург Смоленск Тверь Вологда Ярославль Иваново Курск Рязань Воронеж Нижний Новгород Тамбов Казань Тольятти Пермь Ростов-на-Дону Саратов Нижний Тагил Краснодар Самара Екатеринбург Челябинск Томск Новосибирск Красноярск Новокузнецк Иркутск Владивосток Анадырь Все страны Города России
Новая карта русской литературы
Антологии
TOP 10
Стихи
Стихи
Стихи
Стихи
Стихи
Стихи
Стихи
Стихи
Стихи
Стихи


Инициативы
Антологии
Журналы
Газеты
Премии
Русофония
Фестивали

Литературные проекты

Освобождённый Улисс

Современная русская поэзия за пределами России напечатать
  предыдущий автор  .  к содержанию  .  следующий автор  
Алексей Верницкий

Лувр

Когда часы показывают пять,
Нас начинают тихо вытеснять.

(Пора идти, пора забрать пальто.)
Сначала — из голландцев и Ватто.

Потом из Ренессанса, вдоль химер
Спускаешься в Египет и Шумер.

Всё глуше, отдалённее века.
Обломки, лом. Глаза, бедро, рука.

Спускаешься в последнюю из ниш.
Ну, всё. Универмаг. Метро. Париж.


60-ые

Я
Несколько минут
Жду автобус тут.
Тёмен институт,
Весь в локтях рейсшин.
Счётных нет машин.
Десять с небольшим.

Мы,
Жители Земли,
Строим корабли,
И горит вдали
Множество вершин.
Нет ещё морщин.
Двадцать с небольшим.

Мир
Движется к весне —
В почке и в стране,
В людях и во мне.
Что мы совершим?
Чем мы завершим?
Счастье с небольшим.


* * *

Бивак внутренних пилигримов.
Ветер интуиции задувает
Белое пламя тщеславия,
Тёмное пламя интеллекта.


* * *

Европейцы — дети мои.
Мы вместе ушли из саванн,
Мы вместе достигли Евфрата.
Потом я остался на Волге,
А они почапали дальше.
И теперь ранним утром во вторник
На вокзале Кингс-Кросс я смотрю,
Как они вылезают из своих электричек,
Бегут к газетным киоскам,
Хотят знать про Израиль.


* * *

В огромных английских парках порой садовник
Не успевает в траве пошарить, залезть в терновник,
Чтоб подобрать всех умерших кроликов или уток.
Труп разлагается; через некоторый промежуток
Всё вкусное съедено лисами и червями;
Скелет продолжает белеть, омываем дождями,
Пока окончательно не истлевает.
Понимаешь: садовник не успевает.
Однако присутствие в парке смерти и тлена
Не ощущается как измена
Парковому искусству, но просто как перемена —
Словно листья, которые то вырастают, то опадают,
Но не как умирают, а как играют.
Так и Лондон роняет зданья, как листья — дуб.
Так теряет свою штукатурку старинный pub,
Плесень чёрными делает стены его, и букв
Золотых не хватает на вывеске, что above.
Так и будет стоять в ожидании, кто б купил,
Разрушающийся; красивый, как крокодил.
Понимаешь: садовник не уследил.


Стыдно

Дойдя у Данте до отметки «Рай»,
Двумстам поэмам заглянувши в жерла,
Я до сих пор не знал, что си-джи-ай
Хоть чем-то отличается от Перла.

С природой и поэзией на ты,
Для многих — образец интеллигента,
Я не имел понятья, как скрипты
Читают ввод с компьютера-клиента.

В одной из книг день вымыт, как стекло.
В другой из них Лопахин садит маки.
А в третьей спят скрипты, к жерлу жерло,
Готовые к невидимой атаке.

Читайте, от юнца до старика,
Про то, как эти скромные страдальцы
Просеивают (средние века!)
По байту информацию сквозь пальцы.


* * *

Сползает по листве всклокоченной,
Реке и розе вопреки,
Ночной кораблик позолоченный
Вверх по течению реки.

В пивных мелькают перья дротиков
И раздаётся смех девчат,
И негры — продавцы наркотиков —
Снаружи выходов торчат.

Здесь монстр помятый, потный, скученный
Пьёт пиво и глядит в окно.
А где-то, ко всему приученный,
Выходит мальчик из кино.

Как бюсты стянуты обновками!
Сколь стука от железных пят!
И пьяницы с татуировками
Куплет из Леннона вопят.

В моей душе спит гей закованный,
Но мальчик — вылитый Брэд Питт!
Ты прав, товарищ мой заблёванный.
Я знаю: love is all you need.

Вперёд, горнист! В конце истории
Сказать: «Спасибо, капитан:
У Гринвичской обсерватории
Чудесен твой меридиан».


Фенила Ланина

Простым языком опишу вам, что было.
Таким, как Фенила, вокруг нет числа.
Тебя не могила сокрыла, Фенила,
Поскольку могилу ты переросла.

Отец её, Ланин Сан Саныч, был ранен
Былым: технарю наблюдать тяжело,
Как Ельцин зимой, как зарёю Сусанин,
Выводит Россию босой на стекло.

Тоску я умерил бы рюмочкой шерри,
Искусству доверил бы совести груз,
И с Богом! подальше от запертой двери, —
А он ещё верит в Советский Союз.

Её раздражало отсутствие нала,
Отсутствие в воздухе светлых идей,
В метро в тесноте приставанья нахала
И реплики добрых, но грубых людей.

Художник снимал перед дамой бахилы,
Отращивал бачки, умеренно пил,
Курил и порой уезжал на Курилы
(чего-то искал там), но всё же любил.

Шепнул же ей некто, что некая секта
Спасает от мрака пространств и времён
Путём избавленья себя от субъекта,
Которым наш чувственный мир загрязнён.

Я сдвинул её точку сборки направо:
На рифм жернова полились вдруг слова,
И встала, сияя, крылатая слава,
Настолько красива, насколько мертва.

            Фенила сочинила:    

            Я в жизни не был в казино,
            А если бы и был,
            Хотя б мгновение одно,
            То тут же бы забыл.

            Я выхожу из казина,
            А дома ждёт семья.
            И припаркована одна —
            Наверное, моя.

Я сдвинул её точку сборки чуть влево,
И та чистота вдруг открыла врата,
Которой чиста непорочная дева,
Пока ей не скажут, что́ есть нагота.

            Во саду ли во небесном
            Ходит дева между книг,
            О характере чудесном
            О своём нам говорит:

            «Я разбойникам прощаю,
            Я прибежище сирот;
            Гордым девам возвещаю
            Бурных дней водоворот»

Опять перешёл я к другому примеру
И сдвинул т.с. на одну чакру вниз,
И слышит она, обратившись в пантеру,
Под полом визжанье испуганных крыс.

            Дверная цепочка порвана;
            Запоры съедает ржа.
            В иные районы Лондона
            Ты не пойдёшь без ножа.

            Подобен пантере, плети ли,
            Почувствовав чей-то взгляд,
            Не оставляй свидетелей:
            Запомнят и не простят.

Домой уходила с занятий Фенила —
Бесовская сила по жилам текла.
И как-то весной (минус пять тогда было)
Сдалась силам зла и домой не пришла.

Прости меня, гуру, безбожную дуру,
Я тут же б и «здравствуй» сказала тебе,
Но ты без ошибок провёл процедуру,
И я вся свободна, а ты всё в судьбе.

Прощай, мельтешенье идей, где мишень я
Когда-то для чувств прикрепила своих.
Прощай, всепрощенье, прощай, непрощенье,
Прощай, мой единственный правильный стих.

В свободную рюмку поставлена свечка,
На скорую руку расчертим доску —
Вернись к нам, овечка, родное сердечко,
Развей нам тоску, чем лежать на боку.

Здорово, Фенила! Где муж твой, Данила?
В нирване, как в ванне, приятно дремать?
Он был твоим милым, ты, знать, позабыла?
Откликнись! Тут с нами — отец твой и мать.

Нет, я не дремлю, я стою на пороге,
По тихой унылой дороге пылю,
Не чуя в себе ни стыда, ни тревоги,
Но всех до сих пор невозможно люблю.


Сонет-акростих

День прошёл. За собой наблюдаю:
Отрекаюсь, пылаю, рыдаю!
Россиянин, кляну я судьбу,
Отдых чая себе лишь в гробу.

Гроб — и мне, и родимому краю!
Остановимся ль где? — я не знаю, —
Может, счастье для русских — табу?
Ум у нас вылетает в трубу?

Погоди! — скажешь ты, — не спеши.
У России дела хороши.
Ты один, может, что-то изменишь,
И один меня верно оценишь,
Неземные метанья души
Уловив строгим ухом в тиши.


Империям

Вы спите, от реформ устав больших;
Вам снятся ваши бывшие холопы.
Вы слышите далёкий тихий пшик —
Какой-то пшик на том конце Европы?

Россия — пшик! (Как вы — но вы забыть
Смогли об этом.) Этот пшик тревожит:
Она умеет быть или не быть,
Но полубыть она не может.


* * *

Я хочу быть доволен моей страной,
А не буду доволен — что ж!
По чужой стране пройду стороной,
Как проходит косой дождь...


* * *

Шпроты Эстонии к Молдавии вину;
Власть благодетельна, как руки садовода.
Всё больше бывшего советского народа
Так вспоминают сладкую страну.


Тату на экспорт

Россия — ладно, ведь Россия в жопе;
Но, Господи, уже и по Европе
Размазывая ровный слой говна,
Поют девчонки: «мне нужна она».

Но чем же это плохо? Ведь России
Дают валюту песни их тупые.
Не лучше ли Европу отуплять,
Чем нашу нефть Европе продавать?


* * *

Пьяный, на проезжей части
Спит солдат, легко одет.
Может, он сбежал из части?
Может быть, обидел дед?

Мы солдата не задавим,
Но, чтоб выжил дурачок,
Мы у ног его поставим
Проблесковый маячок.

Мы бумажку — похмелиться —
Запихнём в карман его,
И рогожку — утеплиться —
Мы накинем на него.

Вот проспится рядовой —
Удивится, что живой!


* * *

Мы не срубаем деревья,
Но кладём вокруг них асфальт,
Чтобы, упав, семена
Не проросли.


* * *

Бодров не снимет фильма о «Норд-Осте» —
Но Михалков; а Меньшиков сыграет.
Старинный многоярусный театр.


Газета

Футболист переспал с певицей.
Футболист переспал с другой певицей.
Певица подралась с певицей.
Певица переспала с другой певицей.
Другая певица подралась с певицей.
Певица переспала с футболистом.
Певица переспала с другим футболистом.
Футболист подрался с футболистом.
Кроссворд.


* * *

Сидел
В ресторане

Рядом
Говорили

Мужчина
С женщиной

Господи
Ты больше

Никого
Не создал


  предыдущий автор  .  к содержанию  .  следующий автор  

Рассылка новостей

Картотека
Медиатека
Фоторепортажи
Досье
Блоги
 
  © 2007—2022 Новая карта русской литературы

При любом использовании материалов сайта гиперссылка на www.litkarta.ru обязательна.
Все права на информацию, находящуюся на сайте, охраняются в соответствии с законодательством РФ.

Яндекс цитирования


Наш адрес: info@litkarta.ru
Сопровождение — NOC Service