Москва Мурманск Калининград Санкт-Петербург Смоленск Тверь Вологда Ярославль Иваново Курск Рязань Воронеж Нижний Новгород Тамбов Казань Тольятти Пермь Ростов-на-Дону Саратов Нижний Тагил Краснодар Самара Екатеринбург Челябинск Томск Новосибирск Красноярск Новокузнецк Иркутск Владивосток Анадырь Все страны Города России
Новая карта русской литературы
Антологии
TOP 10
Стихи
Стихи
Стихи
Стихи
Стихи
Стихи
Стихи
Стихи
Стихи
Стихи


Инициативы
Антологии
Журналы
Газеты
Премии
Русофония
Фестивали

Литературные проекты

Освобождённый Улисс

Современная русская поэзия за пределами России напечатать
  предыдущий автор  .  к содержанию  .  следующий автор  
Ольга Гребенникова

МАРТ В ПРЕДМЕСТЬЕ

Серый проулок.
Клочья травы на обочине.
Солнце в свежей листве,
словно раненый лось, расшибает
сплетённые корни.
Его хрип — маяк для идущих по следу.
Для натасканной своры собак
в просеке кружится шмель,
просыпается между ветвями, в прорывках.
Его жало в разодранном горле
быстрее свинца —
ни пыль, ни свинец.


* * *

                                            Листва, озарённая солнцем.
               
                             Ты — грек.

                                            Жёлтое, жёлтое, жёлтое —
               
                             кричит южная птица.

                                                                           Яннис Рицос

Вот он, интенсивный жёлтый цвет,
как на полотнах Ван Гога.
Его отблески всюду — стены, паркет,
плитки кафеля над подоконником.
Медсёстры, похожие на монашек,
в больничных сутанах разносят подарки.
Муниципалитет
определил гуманитарную помощь
инвалидам детства.
Рядом — будни южного порта.
Ветер мечется по переулкам,
солнце льётся на разбитые стёкла,
школьный мяч бьёт по чугунным плитам двора.
Мальчик, подперев ладонью щёку,
мечтает поменять себе родину —
ни глухих переулков, ни этих осколков,
ни даже девчоночьих кос над партой —
только цвет, интенсивный жёлтый цвет.
Он гудит в парусах. Одинокое судно,
ослеплённое солнцем, без надежды на выигрыш
преследует ледяное течение, уходящее за горизонт.
Но Лули, милая Лули —
её только жаль. Она будет ждать,
вышивая тоненький пояс для брата.
Склонясь над перилами,
слушать медленный шаг в колодце парадного.
Вечером в каждом облаке,
заслонившем солнечный диск,
видеть радужный парус,
воздушный поцелуй, приветственный взмах руки —
всё яснее, всё отчётливее, совсем близко —
вот он, интенсивный жёлтый цвет,
расплескавшийся над больничной палатой.
Весь солнечный купол для неё теперь брат,
только её брат, обнимающий тихо за плечи —
и встречам не будет конца.

Серый диск восходящего солнца
освещает долину. Хриплая флейта
пересекает холмы.
Можешь не возвращаться.


ОТВЕТ

Господь мой,
твоё чрево пространней, чем купол небес.
Ты меня укрепляешь в совете и доле.
Твои эмиссары, наследуя
отсвет предвиденья век от века,
меня окружили заботой, покамест
одна, как слепец, совмещаю наощупь
долги моих прошлых обетов.
Под непрочным усилием
снискали они Твоё благоденствие.
Впечатанный в двери Твои мой ответ,
уцелевший средь славы Твоих оглашенных,
ко мне возвращён, чтобы вновь
обнаружить былое ручательство
на спалённых путях.
Неизбывен их крест, не прервётся
Тобой отворённая вена,
и золотая секира
не устанет преследовать рану —
безудержно, втуне,
как с губ моих тают дары
обещанной в детстве смоковницы.


МУЛЕТА

Одна, среди роз и тщеты,
обжигаясь о призрачный провод
над заботой и небом.
Крылья матери под моими ногами
истлели, как веки её, почерневшие
от страданий и слёз, бесполезные в жалкой стезе,
бессменные над своей позолотой,
освятившие путь мой...
Так гибнут в расцвете
своих обещаний и трепета
маковки рдеющих маков,
затвердевшие в ветре и солнце,
и ты спасена между ними.

В эпоху обетов и битв
ненасытная преданность проникала твой хлеб,
и, высоким копьём обагрённый,
в твоих волосах безутешный советчик
очерчивал род твой — безмолвно.
Во вражеском стане склоняешь ты сердце своё
над чужими опорами — в смирении. Ведая
мой несгораемый путь,
ты чтишь его выбор,
что отнят в безвинность и свет
и затем поднесён как премудрость.
Спасённая, в долгом пути
среди новых бессмертных, чей гнев
не пройдёт твою жертвенность,
ты мной уязвима — так близко,
как юность твоя, что растерзана
дикой планетой, и крест
от твоей несвершённости ломит
и ломит мне плечи.


ПОТОК

В испепелённом сердце крепнет зной.
Ему порукой свет из глубины.
Он очертил над гаванью вершины,
где жар — неисчерпаем. В тонкий пласт
спрессован каждый блик.
И мощь ветров прокладывает путь
и утихает под моей ладонью, и ещё яснее
согбенное плечо среди даров
там, на чужбине рода.
За хрупким бортом серебристый след
прокалывает кромку горизонта.
Здесь — ответ.
Ярок, до крепчайшей боли, готов
разжать кулак для горстки и питья.
Выткан в его основе
труд, и гнев, и срок — к нему
стремятся реки. Я вхожу в поток.


  предыдущий автор  .  к содержанию  .  следующий автор  

Рассылка новостей

Картотека
Медиатека
Фоторепортажи
Досье
Блоги
 
  © 2007—2022 Новая карта русской литературы

При любом использовании материалов сайта гиперссылка на www.litkarta.ru обязательна.
Все права на информацию, находящуюся на сайте, охраняются в соответствии с законодательством РФ.

Яндекс цитирования


Наш адрес: info@litkarta.ru
Сопровождение — NOC Service