* * *

Слова, проглоченные временем, обрезанным
до грубости двойственным отражением
растаянных смыслов.
Ничто человеческое, а если другое... в знаках
препинания в начале и конце.
Убежать от стручковости. Забраться за себя.
Уберечься в забытом безобразием движения
законченной скульптуры.
В воздухе - одновременность без повторов,
отпугивание летучей мышью, намёк ящерицей,
лёгкость облекания ликом.
Молодые побеги - бред по местам.
Откинутые волосы - прошедшие дни.
Красное в голубом, стандартность в белом,
уплывание чернотой на край света, беспричинность.
Интимность сжатости голосов вариантами переходов.
Отделённость наития повадкой... неизвестное внутри
привыканием снаружи.
Белый волк на мяче в усталости происходящего.
Отделённость страдания - выхода нет,
ни в реальность, ни в потусторонность, но...
извлечение происходит неожиданно -
названия в стороне, и мы не знаем себя,
пыльные осколки разговора на поверхности натуры.

* * *

Заманчивый вариант сачка в отражениях
дующих через, перебором генеалогий и раскрытием
долгожданных потенций, опадением и невстречей,
перескакиванием незаметности в обожание
безголосое и дальше не надо, бестолковой
интимностью раскрученной современности,
сентиментальным почерком, как будто ничего
и не было, в синтетическую вариантность
чужого языка, временем без печали, без ласки,
переговорами мгновений, невинным брожением
куста в лесу, биологией без подарков
и зацепленностью во всё, что не видим.
А за ними голоса, ошибки, связи, без себя и других,
параллельные миры, лоб среди листьев,
калитка с другим запахом,
незнакомые образы выветренных знаков,
разрешение спора спутанностью потомства,
заселение промежутков и далее...

* * *

Мы никогда не знаем, что нас настигнет,
что за словами, где спрятанное время одевается
и произрастает одно на другом, одно внутри другого,
и скрученной спиралью безволия отдаётся на откуп
личности продолжением заданного ритма
замедления, оглядки, поворота, ускорения,
уплотнения и всегда следует за движением светил,
одевается нами и отлетает дальше,
оставив в нас код проникновения в неизвестное,
где в будущем мы и не узнали самих себя.
Итак, один, другой, третий и тихое, чуть сдвинутое,
ложится на быт, нейтрализуется им.
Фраза и образ неусталого говорения и тишины,
собранность несоразмерного и объяснение
на другом языке: «я вас любил» и в дальнее,
а пока ещё тающей родословной, продолженное
языком современных понятий, но, не дай Бог,
впереди или сзади. Интуиция формы, без перерыва,
остановки, пауз, скрытых экспериментов и открытых
вариантов упаковывает смысловые категории
в книги, игрушки, предметы быта, в долгосрочные
и временные сообщения и связи.
Видимое складывается в устойчивые комбинации
кодами сообщений. Не всё выходит наружу,
некоторые в гонках по спирали в реальность
в тех же ситуациях со своим небом и домом.

* * *

Ещё пять фраз. Пять ударов. Пять смыслов.
Пять связок. Пять завуалированных откровений.
Пять эстафет. Пять подобий.
Пять раскинутых знаков.
Пять пейзажей. Пять и более времён года.
В одном диалоге пять ожиданий.
Пять молчаний по пяти поводам.
И пять признаков одного и того же.
Шесть смыслов в пяти. Семь смыслов в шести...
Отказ от второстепенности. Прыжок в никуда.
Очередь потомства. Пропуск.
Отчаливание к неизвестному. Признаки слов.
Обратная словесность.