Москва Мурманск Калининград Санкт-Петербург Смоленск Тверь Вологда Ярославль Иваново Курск Рязань Воронеж Нижний Новгород Тамбов Казань Тольятти Пермь Ростов-на-Дону Саратов Нижний Тагил Краснодар Самара Екатеринбург Челябинск Томск Новосибирск Красноярск Новокузнецк Иркутск Владивосток Анадырь Все страны Города России
Новая карта русской литературы
Антологии
TOP 10
Стихи
Стихи
Стихи
Сокращенный вариант романа Л.Толстого «Война и мир»
Стихи
Стихи
Стихи
Стихи
Визуальные тексты
Стихи


Инициативы
Антологии
Журналы
Газеты
Премии
Русофония
Фестивали

Литературные проекты

Нестоличная литература

Поэзия и проза регионов России напечатать
  предыдущий автор  .  к содержанию  .  следующий автор  
Александр Шарыпов

Илья Муромец и Соловей-Разбойник

        Шел конь, сидел Илья в седле, держа шелом с красной вишней, и не было ему ни пути, ни распутья. Глядел вокруг — лядина да зарость. Вниз глядел — одна черная грязь.
        Но как-то ткнулось копье в колоду, и остановился конь.
        Очнулся Илья от дум. Увидел колоду, привстал на стременах — и нашел на колоде резы:
        «ФКВ г в А де калугер Дементей сиде бяше о болване сем Вскую Господи отринул еси
        КЕ де травна мца Фетка и Микита вои ходиста оба конми Туров.
        КГ Н ПН Яз Перша меря сцах семо...»
        Ниже срамная баба расшеперила руки:
        «Ои туды не ходи учнут бит грабит и туды не ходи милои ганатца учнут грабит топтат а иди к мене поими мя хот мои хочю тя розути...»
        Под бабой стояло:
        «Нужны суть герои земле Руськой, а вы срасте на нь кал смердяй. Сабуров. EI г маия в К де.»
        Прочитав, Илья дунул носом. Конь молча отмахивался от мух. А чура не было — видно, сгнил, упал со столба. И дал Илья коню под дых пятками. Пошел конь, зашебуршало копье о листья.
        Глуше лес становился, и сумрачнее чело.
        «Что стало с людьем? — думал он. — Пошто мужи перевелись, а юроды остались? Кто гадит?»
        Задрав голову, долго смотрел вверх, в просветы.
        «Греки гадят, — решил. — Понаехали, горбоносые, навели устрой: громко не ори, широко не ступай, дверь не размахивай...»
        И от огня синего, что в просветах горел, вошел в него жар, как от хрена.
        «И князь гадит, — успел подумать, — красна плешь, сице его мати; пошто бога поменял?» И на вздохе — будто ткнули соломиной в ноздрю — чихнул оглушительно, так, что конь под ним припал на все четыре ноги, брякнув притороченным дымоходом.
        — Во! — сказал Илья, вытерев нос. — Осе бог! — и показал на солнце. — Глянешь — яко заноза в очи пырнет. А то — Исус...
        Взяв горсть липких вишен, сунул их в рот, сдавил зубами, глотнул кислый сок — и выплюнул разом, не обсосав:
        — Яз им реку, — сказал, выставив вперед ладонь. — Рази он бог? По роже и били, и ругали, и плювали на и: рази он бог? Аще бы на мя плюва або кто!
        Он представил, как кто-то плюет на него, прямо на его потертые кожаные штаны, на которых остановился его взгляд, и побагровел от недоумения и обиды. Хотел еще сказать, но, подняв голову, увидел на березе гнездо и замер: глянули на него сверху чьи-то глаза.
        — Вижу тя! — закричал Илья. — В гнезде еси!
        Глянули глаза грустно и обаятельно — и вдруг свист раздался, да такой странный — будто не губы, а ветры гудут, и пусто. Тут сдвинулось все, и пошел конь боком. Затих свист — и перестал идти; но гнулись ноги его, и ворочал ушами.
        — Се волхов, — сказал Илья — и тут плач раздался, и от того плача накатила на обоих тоска, и присел конь от тоски, а Илья, открыв рот, зажмурился и поплыл в елки.
        Когда же очнулся — под елкой, во мху, — ни вишни не было, ни шелома.
        — Яз думах, волхов еси, — сказал с горечью, поднимаясь. — А ты яко тать...
        — Сам еси тать, — ответил свистун с березы.
        — Онбарный тать еси, — повторил Илья. — Аще ты волхов, пошто глумы твориши?
        Продравшись сквозь ветки, тать повилял задом и пропел:
        — Ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла!
        — Ах ты, новгородец! — закричал Илья, и заметался средь елок, ища копье. — Ах ты, кикимора слуцка! — найдя копье, попинал перед ним мох, поплевал на руки — и, подняв, замахнулся:
        — А ну, отдавай шелом, сице твою мати, а не то!
        — А! А! — закричал тать, плеская руками.
        И тут — едва двинул Илья плечом, едва увидел, что взял копье неподобно — тупым концом к супостату — и захотел переладить, — как треснула береза покляпая, и обрушилось все само. Рухнуло гнездо под березу, набок, и полберезы же на него, и пошел в разные стороны прах.
        — Осе, — сказал Илья в большом недоумении, глядя, как качаются ветки.
        Потом, подойдя ближе, отвалил березу — и нашел порчу в ней, в сердце ее. И открылся ему свистун. А соплив был, и бледен, а как нагнулся Илья взять шелом — вдруг шею выгнул — и закликал, как птица. Отшатнулся Илья — порча! Кликотная порча!
        — На! — вытряс на татя вишню, ибо стало жалко ему. Потом нахлобучил шелом на голову и пошел прочь шагом. И вскочил на коня, и погнал его. Били ветки об голову.
        «Что стало тут без меня? — думал, моргая. — Егда ся испортило всё? Где чур?»
        Назад смотрел, как ветки за ним качались, слушал, как лес шумит, — и было пусто ему.
        — Ты, княже! — крикнул, тоскуя. — Ты расклепал еси всё! Пошто Исуса поставил? Рази он чур наш? Или Перун? Или Ярило? Или хотя медведь или колодезь? У, красна плешь... — он сложил пальцы в рот — конь закружился на месте, топча траву — Илья что есть дунул, но вместо свиста вышло сипение. Он еще раз дунул, и опять вышло сипение. Конь постоял, приходя в себя; потом тряхнул головой и пошел дальше.
        — Есмы Сварожи внуци, — упрямо сказал Илья.
        Некоторое время он ехал молча. Потом, почуяв твердое в голове, снял шелом, нащупал и выдрал из косм клейкую зеленую шишку. Зажал шишку в кулак, привстал на стременах и крикнул:
        — Да яз той кикиморе скорей буду ся поклоняти, чем вашему Исусу!
        И, выслушав эхо, сел в седло. И посмотрел вверх.
        Солнце ослепительно сверкало сквозь вершины берез.


        

Илья Муромец и враги

        Неспокоен был сон его. От ветра хлопали своды шатра. Он ощупывал седло под ухом, топор; шарил за спиной, ища копье. Окликал коня. Забылся под самое утро.
        Оттого по дороге клонил голову до гривы. Вставало солнце, ветки ласково за уши трогали — и увидел он в дремоте, что нет никаких печенегов. Чудно! И от воды студеной пробудясь, когда брел конь по пузо в ней, зевал, глядел на бурун от копья и не помнил, куда едет. Потом вспомнил: боронить отчизну свою. Ибо был берег следами изрыт. И тут же остановил коня.
        — Старый хрен, — сказал. — Шелом где?
        И постучал себя по лбу, и по дереву постучал. И посыпались капли ему на темя. И, в траву сойдя, ходил по ней в досаде. Так было в то утро. А дальше знакомо было ему. Брал воду впрок: потом нельзя будет брать воду из той реки. Ударив по коню, отпускал коня, чтоб не было мысли хребет дать. Руки в шлею продев, затягивал ремни, и руками махал туда и сюда, и сдвигал подсумки, и опять махал.
        Перед самой сечей, ветки раздвинув, глядел на рать печенежскую. Ждал терпеливо, как наполнится сердце злостью. И наполнилось сердце.
        Тогда он вышел и крикнул:
        — Пошто пришли есте и кто вас звал? Идите в землю свою!
        Но не ушли печенеги, а видя бересту на голове его и белые топорища в подсумках, стали приседать и смеяться. Того не знали, что это смерть их. Бабочек белых видели над головой Ильи, а ворона черного над собой не видели. Ворон же, махая крыльями, пролетал мимо, но стукнуло в голову ему, и, развернувшись, захотел сести.
        Увидев, что не уйдут, Илья широким шагом пошел по меже — поле мерить. Печенеги, топорща усы, ходили следом и передразнивали. Печенеги — это как люди, но глаза пустые, и говорить не умеют, а кашляют.
        И не было им края: уморился Илья, меривши. И надоело ему. Сняв ремни, разделся до пояса и опять, руки в шлею продев, ремни затягивал и руками махал. Потом, пробуя, по печенегам шарахнул. Печенег рядом махал — и сел он задницей в пыль, и покатилась его голова. И упала ему в руки чужая, и повалился хозяин ее. А третий лицо увернул — и рассек ему топор брюхо. И завизжал, испугался утробы.
        Тут оросилась трава, тут каркнул ворон, возбудясь. Оцепенели передние печенеги, захотели отпрянуть — но задние перли навстречу. Печенег ведь не эллин, стадом ходит. А то заорет, как пьяный, полезет за руки брать. Куда? Тут рожон: лопатки врозь — и полхребта нет. И было им тесно: сшибались они лбами и щитами своими шишковатыми, и топтал их Илья, и давил, и задыхались они.
        До самого полудня шло дело: ступал он крепко, рубил с плеча, увертываясь от вылетавших обломков, и пот с него падал скупо. А чтобы забыться от труда нудного, город строил в разуме своем. Об улицах думал, о переулках. Где торжище, где городище примечал, и воротам названия придумывал. Улицу прорубивши, топорище измочаленное заменив — новую начинал, рукой назначив, куда.
        Бывало, кидался на него печенег, но не умел ударить, и увернуться не умел. Хоробра ведь не по росту знают, а кому Перун дал. А кто пустошник — тому лишь срать дано.
        Так и шло дело до полудня. А в полдень раскисли печенеги. Сели и темя руками покрыли. Застревал в них топор, чавкнув, а копье уходило по рукоять, и выдергивалось с трудом, и не отваливалось от него. И думал Илья, счищая ногой налипших: «Не ятвязи они. Белоглазые три дни крепки.»
        Криво шел он после полудня, не в лад переступал, и разил, что пред очами. И спалил ему Сварог спину: а не сиди долго в порубе! И прошиб его пот холодный. И вот налипло много — поднял он тяжело — и вдруг отвалилось, и промахнулся Илья, ударил топором по телеге — оглобля, подпрыгнув, в лоб ему стукнула. Копье уронив, сел он на землю. И хотел встать, и не мог. Опять сел. Сказал себе: «Срамота». Так было после полудня.
        И сидел он до вечера в том месте. Лопались красные пузыри вокруг, и мешались в мозгах его раскисшие печенеги с дождем вчерашним.
        А на заставе уж искали его, ибо вода помутилась. И забрел печенег без глаз; пошли по его следу — и вышли в поле.
        Бежал Добрыня по-старушачьи, подол задрав, чтоб не замочить. Шелом набекрень, копье на плече — ровно шагал Попович. Топал Ян Усмошвец, мрачно глядя. Васька Долгополый знамя держал. Воронье поднималось из-под ног их; Илья же, глядя на то, думал, что земля поднимается к небу, и ждал, как дойдет до него.
        — Что ты! — закричал на него Добрыня. — Рази так ратуют? Меры не веси!
        — Шелом-от остави, — сказал Ян, протягивая шелом.
        — И хорюгвь, — добавил Василий. — Како на сече без хорюгви?
        А Попович, надев рукавицы, так говорил:
        — Не за роту пошли есмы, не за князя и не за землю сыру: одного тебя для. — И, над мертвым печенегом нагнувшись, спросил: — Кого выглядываши, жмурик?
        — Тутнеть, — сказал Илья, тупо глядя.
        Ибо страшный шум стоял у него в голове — будто на ярмарке распря. Спорят, толкают друг друга, не слушают никого и не ждут.


  предыдущий автор  .  к содержанию  .  следующий автор  

Об антологии

Все знают, что Россия не состоит только из Москвы и Петербурга и что русская культура создается не в одних столицах. Но откройте любой общероссийский (а значит — столичный) литературный журнал — и увидите, что российская провинция представлена в нем, что называется, «по остаточному принципу». Эта книга — первая попытка систематически представить литературу (поэзию, короткую прозу, визуальную поэзию) российских регионов — и не мертвую, какою полнятся местные Союзы писателей, а живую, питающуюся от корней Серебряного века и великой русской неподцензурной литературы 1950-80-х, ведущую живой диалог с Москвой и Петербургом, с другими национальными литературами со всего мира. Словом — литературу нестоличную, но отнюдь не провинциальную.

В книгу вошли тексты 163 авторов из 50 городов, от Калининграда до Владивостока. Для любителей современной литературы она станет небезынтересным чтением, а для специалистов — благодатным материалом для раздумий: отчего так неравномерно развивается культура регионов России, что позволяет одному городу занять ощутимое место на литературной карте страны, тогда как соседний не попадает на эту карту вовсе, как формируются местные литературные школы и отчего они есть не везде, где много интересных авторов...

Рассылка новостей

Картотека
Медиатека
Фоторепортажи
Досье
Блоги
 
  © 2007—2022 Новая карта русской литературы

При любом использовании материалов сайта гиперссылка на www.litkarta.ru обязательна.
Все права на информацию, находящуюся на сайте, охраняются в соответствии с законодательством РФ.

Яндекс цитирования


Наш адрес: info@litkarta.ru
Сопровождение — NOC Service