* * * Ночного мороза железная дверь. Ломается снег, словно хрупкий сорбит. Лишь тень за тобой, как прирученный зверь, И воздух на сломанных петлях скрипит. Как в бездны ума, погружаемся в ночь, В провалы сознанья, к корням языка, Где бродит, как брага, молчанье. Не прочь Отведать и мы дрожжевого грибка! А света с избытком хватает и здесь. Боярскою шубой, горячей, как печь, Укутан поселок и, кажется, весь Земной окоем — можно душу испечь! Славянскою вязью сплетается сад, И хлопья густы и недвижны, пока Не знают, зачем они в небе висят, Не лечь ли в морозный узор языка. * * *
Шершавый известняк, пещерная зима. Происхожденье воздуха из крика. В колючки вавилонского письма Жестокая вцепляется музыка. И каменные тени облаков Рельефны, как следы от сапогов, И мягкая сырая лепка снега Скрывает контур Ноева ковчега. * * *
Поутру нас не будит шарканье осторожной метлы, И надежная, как печать, поступь городового Не скрепляет объятий. Холодно и лилово. И в дверном проеме стоят стволы. Выдыхается воздух, как спирт из открытой бутыли, И утренний сон осознанно свеж и крепок. На его границе гудят скопившиеся автомобили, А он сверкает, как слайд, прихваченный парой скрепок! Уже сосед с матерком заходит в гараж, И жуткий, как гуманоид, первый алкаш бредет К пивному ларьку, и в небе героический экипаж Четырехмоторного «Ту» включает «автопилот». * * *
Воздух, сквозная ткань, ледяная ость. Холод стоит в окне, как железный гость Из параллельного мира. Его нутро — Не проводки, припаянные хитро, Не механизм, сработанный как-нибудь, — Страшною силою скрученный Млечный путь. Вот он, стоит! Сквозь его ледяной огонь Звездная крошка плывет себе в никуда, Крики вороньи ложатся в его ладонь Тихо, как листья на темную гладь пруда. * * *
Стога душистые стареющего зноя! Земля не движется, и воздух надо мною, Как хмель, сплетается, и тишине вокруг Воды колодезной предстательствует звук. Цепной блестящий гром я накручу на ворот, Ведро тяжелое возьму, а вдалеке Кусочком сахара, гляди, белеет город И — руку протяни, — останется в руке!
|