Москва Мурманск Калининград Санкт-Петербург Смоленск Тверь Вологда Ярославль Иваново Курск Рязань Воронеж Нижний Новгород Тамбов Казань Тольятти Пермь Ростов-на-Дону Саратов Нижний Тагил Краснодар Самара Екатеринбург Челябинск Томск Новосибирск Красноярск Новокузнецк Иркутск Владивосток Анадырь Все страны Города России
Новая карта русской литературы
Страны и регионы
Города России
Страны мира

Досье

Публикации

напечатать
  следующая публикация  .  Все публикации  .  предыдущая публикация  
Записки постсоветского гедониста
Ю. Гуголев. Командировочные предписания. — М.: Новое издательство, 2006.

23.11.2007
        В предыдущей книге Юлия Гуголева «Полное. Собрание сочинений» (М.: ОГИ, 2000) самой, на первый взгляд, заметной темой, поводом к речи была еда.

                        Одна мне радость средь людей,
                        одно мне дело на земле –
                        вочеловечить чебурек
                        и воскресить в себе пельмень...

        Еда как образ жизни: и наиболее привлекательный процесс по ходу существования... и сам образ существования.
        Но за ироническим, вроде бы, названием книги («Полное» – ср. «тельное», «жаркое» и тому подобные названия блюд) и за квазиглобальной метафорой еды возникало еще более фундаментальное переживание: полноты, полнокровности, даже избыточности и всего радостного (удовлетворяющего), и мучительного в жизни. Полная предметность, даже с шокирующей физиологичностью. Любовь и раздражение, жалость и отторжение, погруженность в «общечеловеческое» при отточенной проницательности... Все это было в своде стихотворений, который назывался, с характерной отсылкой к классике, «Путем еды», – но и не только в нем. В маленькой поэме «Скорая помощь» – слияние «бытовухи» и метафизики, и неподдельной, острой, как резь в животе, человечности.

                        И бесконечной кровавой рекой
                        деток невинные слезки
                        в пионерлагере под Вереей
                        катятся с каждой березки.

        В «балладе воспитания» «Папа учил меня разным вещам...» главный нерв – детство, и не в меньшей степени – советская интеллигенция.

                        Часто мне снится мучительный сон:
                        папа в кальсонах, а я без кальсон,
                        борется папа со мной.

        Еда обретает в таком мире новое измерение: кроме того, что без нее не выживешь в физическом смысле, но не выживешь и эмоционально, психологически. Она действительно спасает (по формуле «Мир спасется тем-то и тем-то»). По крайней мере, на время. Поскольку универсальна, всеобъемлюща, включая и смерть, и страдания.

                        Котел со студнем на столе.
                        Половник мается в котле.
                        Так превращаются в желе,
                        когда лежат в земле.

        Еда универсальна, а еще – и человечна. Она – чуть ли не последний уголок интимности, последний не захваченный еще участок личного и достоверного, не условного, не подменяющего. После антиутопии, котлована на месте жизни ни эротическое, ни семейное – казалось бы, последние оплоты человеческого – не помогают. А еда – может.
        Но в мире есть еще нечто, столь же универсальное и естественное, хотя и иначе преодолевающее напряжение, возникающее между «личным» и «общим». Это путешествие, растворенность в пространстве. В нем – и ощущение свободы (с чем еда никак специально не связана). Путешествие – наиболее подходящее состояние и при потере идентификаций. Если не находишь себе места, путешествие ослабляет, растворяет ощущение тупика или клаустрофобии.
        В новой книге Гуголева доминанта – именно путешествие, передвижение, прохождение через одновременно привлекательное и смертельно опасное, зачарованное «поле жизни». Книга называется «Командировочные предписания», речь идет о путешествии в изводах конкретного места и времени. О «номадическом гедонизме». Однако «освоение пространств» происходит в соответствии с чьимито внешними, формальными «предписаниями». О них, впрочем, ничего не говорится, и в целом «лирический герой» существует сам по себе: это частный человек, представленный в отношениях с собой и с окружающим. Отношения же строятся примерно как в первом стихотворении книги:

                        ...Наступает вселенское зло.
                        О, позволь мне быть столь же вселенским,
                        если только не треснет ебло.

        В основе стихотворения «Театр юного зрителя», откуда взяты эти три строчки, – тоже путешествие, но не командировочное, а примерно того же типа, что описано в поэме Венедикта Ерофеева «Москва–Петушки», только герой Гуголева совершает свое странствие по более локальной параболе и в компании с другом. Променад по парку после принятия алкоголя, открытость городу и миру, острота связи с пространством – и опасности со всех сторон...
        Отдельное достижение – фиксация, на тонком языковом уровне, хмельного состояния (Гуголев умел писать «об этом» и раньше: ср. первое стихотворение в книге «Полное»: «На улицу мы вышли раньше Вити»). Это состояние, вид лирической стихии (как в других случаях и/или литературах – наркотические «трипы»), связано с именем Есенина в ближайшей по времени традиции, с первых советских лет. Однако наш герой – постсоветский, и при схожем порыве – у него нет безоглядности. Порыв в себе же наталкивается на отчаяние и безнадежность... и стоическое самоумаление героя. Как в концовке приведенных выше трех строк.
        Скорее всего, такое сочетание, передающее нынешнюю психологию, помогает стихам, поэтике выжить – в той форме, в какой это возможно, – будто мутирующий организм в изменившемся климате. Помогает выжить самому «порыву». «Порыву», если понимать его в широком смысле: как свидетельство душевной живости, жизни.
        Подобным образом выживает и присущая нашему сознанию извилистость психологии, в сочетании с интеллигентской, даже у´же – гуманитарно-литературной рефлексией. Вселенское зло рифмуется с «треснет ебло». А в пространстве между «злом» и «еблом» – аллюзия на ранннего Мандельштама. У Мандельштама:

                        Небо тусклое с отсветом странным –
                        Мировая туманная боль, –
                        О, позволь мне быть так же туманным
                        И тебя не любить мне позволь.

                                        («Воздух пасмурный влажен и гулок...», 1911)

        У Гуголева: «О, позволь мне быть столь же вселенским...» – и далее по тексту. В лесу современного поэта – страшно. Но интересно. И не одиноко: друзья, покемоны...
        Возможность прямой речи – болезненная тема в последние два-три десятилетия в русской поэзии. В стихах Гуголева обнаруживается естественный и обаятельный способ «снять вопросы». Прямую речь вряд ли можно поставить под сомнение, когда она исходит от человека «под градусом» или находящегося в оргиастическом переживании вкусной еды. Чем не ресурс для персонального говорения? Уж какой есть... Попутно снимается и ожидание, требование формальной последовательности и логической завершенности, академической исчерпанности высказывания –

                        ...в этом... как там... бушующем мире,
                        в коем где Дербенев, где Басё,
                        не поймешь, ибо призрачно всё.

        В новой книге много стихотворений, написанных как разговоры, куски живой речи. По сравнению со сборником «Полное» возникает больше пространства, движения, диалогичности, драматургии. Но в этой драматургичности, судя по всему, содержится и еще один способ поддержать возможность личной речи – причем весьма остроумный (в прямом, исходном значении слова «остроумие»).
        Эти «части речи» – монологи, рассказы из жизни и тому подобное – звучат как бы сами по себе, их произносит не «лирический герой», а «кто-то». Может быть, лирический герой, а может, и нет – не важно. «Просто» современный человек. Они и обращены-то «не к тебе», а вообще – «ко всем и ни к кому». Так что претензии – не к говорящему: ведь это можно считать голосами из соседнего купе в поезде или из «группы товарищей» у ларька... Тут есть, по-видимому, и ход в духе концептуализма – перенос в другой контекст; в фокусе внимания поэта – не непосредственность речи, а демонстрация ее функционирования. Но «градус вовлеченности», соучастия и сопереживания происходящему вокруг – очень высок. И что существенно: это касается не только и не лично себя, но – людей, вы будете смеяться. Любых встречных. На клапан обложки новой книги вынесено стихотворение, завершающееся так:

                        ...спеть о местных наворотах:
                        кто забрал? кого берут?
                        чье же там лицо под маской?
                        И про надпись на воротах
                        белой краской: «Здесь живут
                        люди», просто – «Здесь живут».
                        Чисто – надпись белой краской.

        Вот такой постсоветский гедонизм. «Как же над нами смеется Москва, / все Подмосковье смеется...»
        И еще в новой книге Гуголева есть баллада «Целый год солдат не видал родни...». Высшая точка сопереживания – и дистанцированности. «Человеческие чувства» переходят в другое измерение: в действие. Действие – в свидетельстве, фиксации, на уровне хроникера или этнографа. Эта баллада – по сути, современный эпос. Эпическое возникает в ней словно бы само собой: не из существующих литературных образцов, а из ткани эмпирической жизни. Оно – не в «возвышенности», не в пафосе, не в «статусности», не в какой-либо еще условности, а в прямоте вгляда и твердости речи. Герой, российский наемник в Чечне, – нынешний Одиссей и Илья Муромец или купец Калашников, в то время и в том пространстве, где Бог приказал родиться.

                        А ему друзья говорят в ответ:
                        «Посмотри, еще скольких с нами нет,
                        почитай, человек девятнадцать,
                        кто пропал в лесу, кто повис в петле,
                        кто навек заснул на сырой земле, –
                        да уж скоро не будет и нас тут».

                        Тут созвал солдат мать, друзей, родню:
                        «Снова еду я воевать Чечню,
                        не ругайся, маманя, пойми же,
                        я за десять дней понаделал трат,
                        так что впору вновь заключать контракт,
                        да и смертность там вроде как ниже».

                        И пошел солдат прямо на Кавказ.
                        Он там видел смерть, как видал он вас.
                        А вот где и когда, если честно,
                        суждено ему завершить войну,
                        знает только тот, кто идет по дну.
                        Ну а нам про то неизвестно.

        Когда-то, лет двадцать назад, Гуголев рассказывал мне по телефону, как найти его квартиру. Это производило сильное впечатление. «Ну, ты как бы выходишь в метро из первого вагона, поднимаешься как бы по ступенькам, поворачиваешь направо, как бы выходишь, там как бы киоски...» Условность ориентиров, зыбкость окружающего, призрачность пути. Но квартира-то по этому описанию нашлась легко. Значит, правильны были те «командировочные предписания»? Нынешние, в книге, – так же точны, при универсальном общероссийском масштабе речи, пространства и времени. Дорога домой. К нам. К себе.


  следующая публикация  .  Все публикации  .  предыдущая публикация  

Герои публикации:

Персоналии:

Последние поступления

06.12.2022
Михаил Перепёлкин
28.03.2022
Предисловие
Дмитрий Кузьмин
13.01.2022
Беседа с Владимиром Орловым
22.08.2021
Презентация новых книг Дмитрия Кузьмина и Валерия Леденёва
Владимир Коркунов
25.05.2021
О современной русскоязычной поэзии Казахстана
Павел Банников
01.06.2020
Предисловие к книге Георгия Генниса
Лев Оборин
29.05.2020
Беседа с Андреем Гришаевым
26.05.2020
Марина Кулакова
02.06.2019
Дмитрий Гаричев. После всех собак. — М.: Книжное обозрение (АРГО-РИСК), 2018).
Денис Ларионов

Архив публикаций

 
  Расширенная форма показа
  Только заголовки

Рассылка новостей

Картотека
Медиатека
Фоторепортажи
Досье
Блоги
 
  © 2007—2022 Новая карта русской литературы

При любом использовании материалов сайта гиперссылка на www.litkarta.ru обязательна.
Все права на информацию, находящуюся на сайте, охраняются в соответствии с законодательством РФ.

Яндекс цитирования


Наш адрес: info@litkarta.ru
Сопровождение — NOC Service