Юрий Стефанов: Созерцатель незримого

Ермаков Владимир
Орловский вестник, 29.09.2006
Если в мировой мифологии ворон – птица мудрости, белый ворон вполне подходящий символ инакомыслия. Юрий Стефанов, неординарный поэт и незаурядный мыслитель, практически незаметен в бумажном пейзаже современной словесности – как белый ворон на белом снегу.

Думается, он сознательно выбрал позицию отстранения от актуальной культуры, прежде перенасыщенной графоманией и идеологией, а ныне захваченной рынком и разделенной между кланами. Простой орловский обыватель (так назвал он себя в пику московским снобам) и затворник Теплого Стана (как назвал свое послесловие к его посмертной книге философ Юрий Соловьев) был сам по себе. Повторим еще раз: был сам по себе – потому что этим простейшим выражением можно охватить смысл его жизни. Был. Потому что больше его нет. Сам по себе. Потому что мерялся судьбой не с успешными современниками, а с неуспокоенными духами былых времен. Он умер 28 июня 2001 года, и смерть его была нелегкой и непростой. Как это часто бывает у больших поэтов, трагические обстоятельства ухода он напророчил себе сам:

Ребра переломаны,
В черепе дыра:
Видно, вон из дома мне
Уж давно пора.
Хватит хмеля-холода,
Пей свою слюну!
В башне тьмы и голода
Сам себя замкну.
Поиграю ребрами,
Костью теменной:
Люди, слишком добрыми
Были вы со мной.

Сбылось почти по стиху. Видимо, первобытный мистический ужас, этот вкрадчивый шепот небытия, Юрий Стефанов, врожденный метафизик, с детства чувствовал четче и чутче, чем большинство из нас. Вероятно, поэтому сначала он углубился в медицину, четыре года проучившись в соответствующем заведении. Из медиков, кстати, очень часто выходят писатели первейшего сорта. Чехов, Булгаков, Моэм, Аксенов... Стефанов из медиков вышел в мистики. В закрытом кругу – гуру, в миру – кочегар. Что не очень удобно для занятий метафизикой. Чтобы не тратить силы на противоборство с советской властью, Стефанов легко окончил курс на искусствоведческом отделении исторического факультета МГУ и получил диплом, дающий ему право зарабатывать на хлеб переводами с десятка языков и комментариями к изданиям авторитетных авторов. Начиная с Монтеня, заново отредактированного им для академической серии «Литературные памятники», и кончая Майринком, практически заново введенном им в контекст отечественной культуры. Библиография его переводов и редакторских работ, предисловий и комментариев может служить своего рода кратким путеводителем по малоизвестным памятникам мировой культуры. Жан-Батист Дюбо, Клод Сеньоль, Монфокон де Виллар, Ицхак бен Шломо Лурия, Олджернон Блэквуд... Эти имена ничего не говорят профанам, но для посвященных являются вехами на сакральном пути знания. Альбер Камю, Робер Мерль и Милан Кундера также обязаны ему частью своей популярности у нашего читателя. Но самое главное, что сделало Юрия Стефанова непререкаемым авторитетом среди инакомыслящих Москвы, это его безусловный приоритет в совершенно закрытой прежде для широкой публики и практически неизвестной в академических кругах традиционной философии. Едва ли не первым в России Стефанов прочел суфийского шейха Рене Генона и маргинального культуролога Мирча Элиаде. Прочел, понял, перевел и прокомментировал. С публикации в журнале «Вопросы философии» #4 за 1991 год статьи Ю.Н.Стефанова «Рене Генон и философия традиционализма» началось формальное признание этого направления в нашей стране. А до того были долгие годы криптометафизики в подвальных симпозиумах и на кухонных посиделках немногих адептов нетрадиционной традиции традиционализма. Творчество Юрия Стефанова – спор с современностью с позиций непреходящего мифологического времени. От своего лица им написано не так много. В традиции мудрость всегда переходила из уст в уста, никого не отвергая и никому не принадлежа. Поэтому в творческом плане граница между комментарием к тексту и авторским актом зыбка и в сущности не важна. Предисловия и научные статьи Стефанова суть философские эссе, в которых развиваются клубки спутанных мыслей эзотерических авторов и идеи традиционной философии развиваются на материале собственного мистического опыта.

При жизни у Стефанова не вышло ни одной авторской книги. После его смерти издательство «Контекст-9» подготовило и выпустило (к сожалению, очень небольшим тиражом) уже три тома его избранных работ. В первую книгу, «Скважины между мирами» (М., 2002), вошли философские эссе и научные статьи. Вторая, «Крыльцо ангелов» (М., 2004), включила значительную часть его необычной прозы, от повести об орловском детстве «Закудыкина гора» до загадочной «Черной хартии», едва ли не самом насыщенном смыслами тексте современной литературы. И вот теперь его поэтическое наследие впервые собрано и издано в книге «Изображение на погребальной пелене» (Орел-Москва, 2006: составление Н.Н.Стефановой, дизайн А.А.Ермаковой). Основная работа по составлению корпуса текстов проделана сестрой и другом поэта Надеждой Николаевной Стефановой, живущей в Орле. Ей собраны все поэтические подборки в периодике и сверены с оригиналами, хранящимися в личном архиве. (Честь первых публикаций некоторых из них принадлежит «Орловскому вестнику»). Большая часть стихотворений публикуется впервые. Состав основных циклов приведен в соответствие авторскому замыслу. Рабочее название книги было иным – «3,14...»: это бесконечное число, отражающее отношение диаметра к окружности, как нельзя лучше передавало отношение рационального к иррациональному в поэзии Юрия Стефанова.

Я строитель тьмы среди белого дня,
Я учитель тех, кто мудрей меня,
Я наследник брошенных в общий ров,
Созидатель гнезд на краю миров,
Собеседник тех, кто рожден немым,
Созерцатель всех, кто давно незрим.

Юрий Николаевич Стефанов, созерцатель незримого, родился 26 июня 1939 года в городе Орле, в старом доме на 2-й Курской. Здесь пережил оккупацию и прожил детские годы. В отрочестве, глядя на вполне реальные пасти черных пещер в белом известковом обрыве над Окой, я испытывал дурманящее, лишающее рассудка желание забиться в них, уползти в эту темноту и тайну... С первых проблесков мистического озарения и до последнего дня он искал смысл сущего, скрытый под наростами времени, а по пути терял житейские иллюзии – как он позже с горькой иронией напишет в автобиографическом наброске: во время бесконечных бракоразводных процессов, разъездов, отсидок в дурдомах и прочих превратностей моей рачьей жизни: туда им и дорога! Всю свою жизнь Юрий Стефанов преодолевал инерцию – тяжесть быта, леность духа, инертность мысли. Прорывался сквозь сгустившийся воздух в высокое небо. Как будто взлетал против ветра времени...

Белый ворон взлетел с белого снега и скрылся за горизонтом зримого. Его уже не вернуть, не приручить, не накормить... Остались следы: знаки слов на белизне бумаги. Кто хочет, тот может пройти по ним до той точки, за которой молчание. Дойти до края чужого смертельного опыта, за которым нет уже ничего, и только тайный трепет невидимых крыльев за спиной уверяет, что жизнь не кончается смертью, что за этим порогом есть еще что-то иное. То, о чем догадывался поэт и мистик Юрий Стефанов. То, что слышится отзвуком слова в его стихах. То, что он теперь знает точно.






Наш адрес: info@litkarta.ru
Сопровождение — NOC Service