Европа не хочет войны
– Игорь Леонидович, вы долгое время живёте в Европе, понимаете настроения европейцев. Как они реагируют на ситуацию на Украине?
– Это сложный вопрос, во–первых, потому, что Европа очень неоднородна, а во–вторых, потому, что украинский кризис развивается довольно интенсивно, и благодаря этому отношение к происходящему на Украине тоже меняется. Есть, разумеется, европейцы, которым до всего этого дела вообще нет. А вот жители Центральной Европы, в частности, Польши, где я живу, воспринимают ситуацию гораздо ближе к сердцу. Европеец вообще не любит, когда его слишком беспокоят, всё–таки его идеал – это спокойная и немного сонная буржуазная жизнь, а тут «война в Крыму, всё в дыму». Так что Украина сейчас интересует европейцев постольку–поскольку – все переживают, как бы не пришлось воевать с Россией. И переживают довольно серьёзно, я бы на их месте тоже переживал. Никто в Европе не хочет войны, навоевались уже. Вообще отношение здешних обывателей к тому кромешному ужасу, который, как они считают, простирается за их восточной границей, отлично иллюстрирует название книги польского журналиста Земовита Шчерека «Придёт Мордор и всех нас съест», в основу которой легли очерки о поездках автора на Украину, написанные в стиле гонзо–журналистики.
– Как лично вы относитесь к тому, что сейчас в братском государстве, по сути, идёт гражданская война? Какие пути выхода из конфликта вы видите?
– Отношение к происходящему на Украине у меня довольно амбивалентное. Я поддерживал и поддерживаю украинскую революцию, но некоторые, если можно так выразиться, «перегибы на местах» меня очень смущают. Смущает взлетевший до небес уровень антироссийской риторики, который сейчас, увы, в ходу у некоторых украинских интеллектуалов. Я уверен, что нельзя построить собственную национальную идентичность на огульном отрицании другой культуры – а именно этим, к моему великому прискорбию, занимаются многие мои украинские знакомые, писатели и публицисты. В той же Польше русскую литературу очень хорошо знают и любят, и от русской культуры не отмахиваются в сердцах. Раздражает меня и открыто демонстрируемое украинскими «инженерами человеческих душ» презрение к гражданам собственной страны, которых они уничижительно кличут «ватниками» и «колорадами». И, безусловно, ужасает тот факт, что на востоке Украины льётся кровь. Но ещё больше меня беспокоит то, что гражданская война уже давно идёт в России. Украина, к счастью, самостоятельное независимое государство, со своими проблемами они разберутся сами, а вот что делать нам… Отечество моё любимое совершенно свихнулось от ненависти и дурновкусия. Что же касается возможных вариантов выхода из конфликта¸ то он только один – прекратить огонь и сесть за стол переговоров. Замечательный украинский поэт Сергей Жадан в апреле подарил мне в Варшаве своё новое избранное с автографом «Игорю Белову с верой в победу разума над силами тьмы». Важно понять, что силы тьмы сейчас по обе стороны баррикад – это люди, держащие в руках оружие. Оружие нужно сложить и закопать в землю.
Слово сильнее автомата
– Вы переводите много украинских авторов. В связи с последними событиями не возникает ли проблем: хотят ли украинские поэты «переводиться» на русский?
– Да, украинских поэтов я перевожу много и давно, и очень современную украинскую поэзию люблю. Мне иногда даже кажется, что она как–то поживее русской, поскольку ещё моложе (по сути–то, действительно интересные вещи в украинской поэзии стали происходить в последние двадцать лет), поэтому у украинских поэтов гораздо меньше комплексов, и это очень чувствуется. Но я что–то особых проблем в связи с последними событиями не заметил: буквально этим летом я перевёл стихи из новой книги Сергея Жадана «Месопотамия», которая в скором времени выйдет (я надеюсь) в России. С прозой из «Месопотамии» разные переводчики работали, а вот стихи, три десятка с лишним, автор поручил мне, и я ему очень благодарен за доверие. Так что могу по этому поводу сказать одно – хорошие украинские поэты никогда не были против того, чтобы их переводили на русский язык.
– На ваш взгляд, тематика войны, радикализма, гражданственности имеет место быть в современных реалиях? О чём должен говорить поэт в непростое время?
– Я думаю, что в современных реалиях всё это актуально как никогда – но вообще–то тема ответственности за происходящее в мире и стране всегда была актуальна. Я не очень понимаю и, честно говоря, не очень люблю поэтов, которые изо всех сил пытаются не слышать голос улицы. Поэты ведь, как и женщины, существа сверхчувствительные, они многие вещи улавливают раньше и отчётливей нормальных людей. Гумилёв не случайно утверждал, что поскольку поэты – самые умные люди на земле, то они и должны управлять государствами, а ведь он кое–что понимал в этом деле. В своё время русские рокеры, уж не помню, кто именно, носили футболки с надписью «Вся власть поэтам!». Тогда этот проект не состоялся, но лозунг своей актуальности не потерял, наоборот, стал ещё актуальнее.
Культурная связь
– Силён ли контраст между современной Россией и Европой? Как вопросы, связанные с культурой, решают у нас, и как – у них?
– Контраст, безусловно, силён. Но так получается в первую очередь потому, что Россия – это страна не европейская и не азиатская, это вообще никакая не страна, а отдельный континент. Такое положение дел, однако, совершенно не означает, что нам нужно отгораживаться от Европы новым «железным занавесом», ибо европейская культура нам ближе всех остальных. Тем не менее, в той же Варшаве меня по–прежнему не покидает ощущение, замечательно описанное Лимоновым: я до сих пор чувствую себя здесь эдаким варваром с востока. Кто–то верно подметил, что русские – это народ–пограничник, и всё из–за нашей вечной тяги к пограничному состоянию. Европейский же человек пограничного состояния смертельно боится – думаю, в этом и кроется причина наших противоречий.
Конечно, вопросы, связанные с культурной политикой, здесь решаются иначе, и всё потому, что европейский социум давно перестал жить по законам феодализма. Культура на Западе выступает в качестве самостоятельной и чуть ли не главной ценности – самой главной ценностью всё–таки является человеческая личность и её права (на которые у нас принято плевать с высоких трибун), но и культура на первых позициях. Именно поэтому в европейских странах даже на заведомо убыточные культурные проекты выделяются огромные деньги, и никто не требует при этом взамен какой–либо политической лояльности. В России же вместо этого постоянно ищут (точнее, делают вид, что ищут) национальную идею, забывая о том, что она у нас и так есть – это великая русская литература и культура вообще.
– Современная поэзия – штука разношёрстная. На ваш взгляд, какие черты объединяют современную поэтику? Есть ли у отечественной литературы точки соприкосновения с литературой западной?
– Мне кажется, что у современной поэзии нет сейчас никаких объединяющих черт, кроме чудовищной амбициозности отдельных её представителей. В русской поэзии действительно очень много имён, тусовок, направлений, и уследить за всем этим совершенно невозможно. Ключевые же мотивы творчества, как мне кажется, остались прежними. Это любовь, смерть, экзистенциальное отчаяние, счастье бытия… В принципе, что угодно, лишь бы расшевелить современного человека, впавшего в очень опасную спячку. Мне кажется, главная трагедия в том, что люди перестали осознавать себя, слышать себя. Современный человек, по большому–то счёту, мёртв. И задача поэзии – его разбудить, снова сделать живым. А что касается общих точек соприкосновения русской литературы с литературой западной… Западная литература пытается этот мир объяснить и в какой–то степени оправдать. Русская же литература пытается этот мир переделать. Парадокс в том, что и та, и другая делает человека лучше, и это самое главное.
|
