Москва Мурманск Калининград Санкт-Петербург Смоленск Тверь Вологда Ярославль Иваново Курск Рязань Воронеж Нижний Новгород Тамбов Казань Тольятти Пермь Ростов-на-Дону Саратов Нижний Тагил Краснодар Самара Екатеринбург Челябинск Томск Новосибирск Красноярск Новокузнецк Иркутск Владивосток Анадырь Все страны Города России
Новая карта русской литературы
Страны и регионы
Города России
Страны мира

Досье

Публикации

к списку персоналий досье напечатать
  следующая публикация  .  Мария Степанова  .  предыдущая публикация  
«Поэт – инструмент этики...»
Интервью с Марией Степановой

03.02.2008
Досье: Мария Степанова
        Русская литература недавно в очередной раз удостоилась престижной европейской награды. Премию Хуберта Бурды (вручается с 1999 года молодым авторам из Восточной Европы) получила Мария Степанова — замечательный московский поэт, автор пяти книг и множества публикаций в периодике, лауреат премий Бориса Пастернака и Андрея Белого. Ее стихи переведены на английский, иврит, итальянский, немецкий и другие языки. На днях в московской редакции журнала «Бурда» состоялись торжественное вручение премии и небольшой поэтический вечер Марии Степановой. После церемонии корреспондент «КО» побеседовал с лауреатом.

        Вы слышали о премии Хуберта Бурды до того, как ее вам присудили?
        Будет очень неловко, если я признаюсь, что нет? Даже если так — все равно скажу, потому что это ведь довольно общая история, и очень печальная: «поэт в России», как правило, живет в замкнутом, наглухо застегнутом информационном пространстве. О том, что происходит снаружи — какие бывают фестивали, какие есть в мире премии, кроме Нобелевской, — узнаешь едва ли не явочным порядком. И та же ситуация — неведения, что творится вокруг, — относится в первую очередь к самим текстам. То, что делают сейчас на Западе, в России мало кого интересует. Не стала бы в который раз повторять про «мы ленивы и нелюбопытны», если бы это не относилось в той же степени и ко мне самой. Именно поэтому то, что с другой стороны стекла кто-то различает и замечает твою работу, можно воспринимать еще и как укор. Или урок: деятельного внимания к Другому. Руководство к действию, если хотите.
        Почему, на ваш взгляд, именно в Германии сейчас такое внимание к актуальной русской литературе?
        Это давняя любовная история — русско-германская. С нашей стороны — старинная русская тоска по Европе, какой ее, может, и не было никогда, тоска, как облако, столетиями стоящая над Россией. Тоска по мировой культуре, как это называл Мандельштам. Немецкий сюжет здесь — совершенно отдельный, почти семейный, в чем-то мучительный, с любовью и отторжением, какие даются только крайней близостью. И в ответ — немецкая тоска по России, стране, которая «граничит с Богом», русские стихи Рильке, целановские переводы Мандельштама. Это добрая традиция, и до сих пор живая. Я очень благодарна Ольге Мартыновой и Эльке Эрб за переводы, которые дают моим стихам возможность существования в этом культурном русле.
        Сейчас в Москве — особенно после чемпионата по поэзии — усилилось размежевание поэтов по группам, «командам». На ваш взгляд, это позитивный или отрицательный момент? Ваше отношение к идее чемпионата Москвы по поэзии? Вы относите себя к какой-то из групп?
        То, что я сейчас скажу, — вещь очень субъективная. К тому же это точка зрения заведомого аутсайдера: так вышло, что я не была ни на одном из — как это назвать? раундов? вечеров? — в общем, мероприятий чемпионата. И тем не менее мне кажется, что события этого порядка к поэзии относятся очень мало, а относятся к чему-то прочему, называемому литературой. К специфической среде обитания, которая нуждается в том, чтобы ее тормошили, придавали ей форму, обустраивали литературе ее литературную жизнь. Она как ребенок — стучит ногами в пол и требует, чтобы ее занимали, нянчили, выдумывали что-нибудь новенькое. И вот образуются группы и направления, идет партийная борьба, выпивается море пива. Все это для того, чтобы каждый из участников смог зачитать два-три стихотворения, которые, если не повезет, если не вышел ростом-голосом, никто не различит в общем гвалте. Зато и у читающих, и у слушающих остается ощущение, что нечто происходит, жизнь кипит, столы накрыты. То есть городу и миру предлагается продукт «стихи плюс...», причем внимание привлекает именно «плюс», розочка на торте: шуточные стихи, выступления критиков, ритуальные оскорбления, спортивные страсти. Поэзия делается при этом социально аттрактивной, да, но тут работает опасный механизм — выходя в социальную сферу, становясь товаром и выбирая себе упаковку, она рискует этим и ограничиться. Остаться товаром, непритязательной вещью, заточенной под целевое употребление. Средством связи, а не способом, простите за банальность, существования.
        Последние годы московская поэтическая жизнь довольно бурная. Вы в ней активно участвуете? Есть ли что-то, чего лично вам не хватает в публичной поэтической жизни?
        Пассивно, увы. Вернее — пассивно, ура. Я уже призналась вам в неспособности извлекать удовольствие из самого факта участия в литературной жизни. Я бываю на вечерах поэтов, которых люблю, — сейчас в силу обстоятельств это мне удается редко. И еще читаю что-то свое, тоже нечасто. У меня сложные отношения с литературой, если понимать ее как профессию. Те, кого я люблю и чту, слово «писатель» называли собачьей кличкой. У них там по-разному все складывалось с Госпожой Литературой, всегда имеющей у нас черты власти, — одни в ней увязали, как в варенье, в переводах и похабных внутренних рецензиях, другие выдирали себя из нее — за косицу, как барон Мюнхгаузен, третьих она сама выталкивала, как пробку. Строгие люди советской неподцензурной культуры ее попросту в упор не видели. И были правы. И сейчас значимые для меня авторы, каждый по-своему, пытаются от литературы оттолкнуться, оказаться вовне. Воденников в блогах и народных телешоу. Фанайлова — в позиции Чужого, работающего под полевого журналиста. Кирилл Медведев и Скидан — в левом активизме. В каждой из этих стратегий можно искать и находить изъяны. Мне важно другое: что все эти позиции или позы этически заряжены, этикой, простите за каламбур, заражены. Поэт ведь — инструмент этики, ее подопытное животное, ее полигон для антропологических экспериментов. А иначе... достаточно выйти в поле чистой эстетики, чтобы увидеть, что оно давно превратилось в заштатный стадион с танцующим партером.
        Кто из современных русских поэтов (или поэтических направлений) вам наиболее близок или интересен? И почему?
        Кого-то я уже назвала; кого-то можно и не называть — эти имена вроде как подразумеваются, от Айзенберга и Дашевского до Рубинштейна и Пригова, от Седаковой и Шварц до Сосноры и Стратановского. В последние месяцы я читаю и перечитываю «Поклон — пению» и «Тетрадь Вероники» Геннадия Айги — удивительные книги, книги-деяния, может быть, последнее, что дал в этом жанре русский ХХ век. Замечательная книга вышла только что у Дмитрия Воденникова. Его «Черновик» можно использовать как наглядное пособие: вот как стихи, старые и новые, внезапно делаются чем-то другим: движением, стягивающим и изменяющим ткань существования — как в шубертовских Lieder. И еще из недавнего прекрасного — «Поверить в ботанику» Леонида Шваба, обе книжки Марианны Гейде, новый сборник Аркадия Драгомощенко. Это все, по-моему, и есть «направления» — если понимать термин буквально. Последней серьезной литературной школой — с революционной теорией и осмысленной практикой — был, кажется, московский концептуализм. Десять—пятнадцать лет, прошедшие с тех пор, тоже оказались школой — но уже чего-то другого. Самостояния, грубо говоря.
        Каков ваш прогноз — разрыв между «филологической» и «популярной» поэзией будет в дальнейшем расти или возможна некая «конвергенция»?
        Для начала — я в этот разрыв не верю. Сложность или доступность стихотворного текста (они, кстати, не исключают друг друга) не зависят ни от количества аллюзий, вбитых в несколько строк, ни от наличия или отсутствия метра и рифмы и уж тем более от выбранной темы. Механизмы смыслообразования в стихах другие и работают по-другому: щелчками, внезапными взрывами, точными попаданиями — иногда в непредусмотренных автором точках. Мне не нравится и сама идея противостояния, как ни расставляй тут акценты: «темное» ли противостоит «ясному», «сложное» ли — «примитивному». И темнота, и сложность, и прекрасная ясность в стихах — другие. И еще: некоторые темноты становятся яснее «по ходу жизни». Вы помните критические отзывы современников о Цветаевой или Пастернаке? То, что сегодня кажется совершенно прозрачным, в свое время начисто отрицалось как непонятное или давалось читателю с бою, результатом направленного творческого усилия, вживания в новое. Николай Вильмонт при чтении «Сестры моей — жизни» даже (цитирую) прибегал к жестикуляции как дополнительному способу познания. И помогало!
        На ваш взгляд, существует ли сегодня профессиональная критика современной поэзии?
        Мне кажется, что наша общая проблема в том и состоит, что на сегодняшний день критика поэзии — вещь чересчур профессиональная. В том смысле, что она и в лучших, и в худших своих образцах пишется поэтами, смотрит на свой предмет изнутри. То, что пишется о стихах «снаружи», даже не будем брать в расчет. Бывают, правда, прекрасные исключения, но ох как редко! С «цеховой» критикой история другая: критик-поэт в разговоре о стихах часто пользуется собственной линейкой, исходит из собственной аксиоматики — и когда речь заходит о текстах, устроенных по законам иной геометрии, его описание деформирует предмет до полной неузнаваемости. Серьезный, внимательный и заинтересованный разбор поэтического текста — штука редкая. И у каждого, думаю, есть своя «пятерка» — на десятку не наберется — критиков, от которых можно дождаться такого разбора. Для меня это — по алфавиту — Данила Давыдов, Григорий Дашевский, Наталья Курчатова, Лиля Панн, Александр Скидан, Елена Фанайлова, Валерий Шубинский. Дмитрий Кузьмин, когда он дает себе труд писать о стихах. Насчитала, как видите, больше пяти имен. Может быть, наши дела не так уж плохи?


  следующая публикация  .  Мария Степанова  .  предыдущая публикация  

Герои публикации:

Персоналии:

Последние поступления

06.12.2022
Михаил Перепёлкин
28.03.2022
Предисловие
Дмитрий Кузьмин
13.01.2022
Беседа с Владимиром Орловым
22.08.2021
Презентация новых книг Дмитрия Кузьмина и Валерия Леденёва
Владимир Коркунов
25.05.2021
О современной русскоязычной поэзии Казахстана
Павел Банников
01.06.2020
Предисловие к книге Георгия Генниса
Лев Оборин
29.05.2020
Беседа с Андреем Гришаевым
26.05.2020
Марина Кулакова
02.06.2019
Дмитрий Гаричев. После всех собак. — М.: Книжное обозрение (АРГО-РИСК), 2018).
Денис Ларионов

Архив публикаций

 
  Расширенная форма показа
  Только заголовки

Рассылка новостей

Картотека
Медиатека
Фоторепортажи
Досье
Блоги
 
  © 2007—2022 Новая карта русской литературы

При любом использовании материалов сайта гиперссылка на www.litkarta.ru обязательна.
Все права на информацию, находящуюся на сайте, охраняются в соответствии с законодательством РФ.

Яндекс цитирования


Наш адрес: info@litkarta.ru
Сопровождение — NOC Service