Москва Мурманск Калининград Санкт-Петербург Смоленск Тверь Вологда Ярославль Иваново Курск Рязань Воронеж Нижний Новгород Тамбов Казань Тольятти Пермь Ростов-на-Дону Саратов Нижний Тагил Краснодар Самара Екатеринбург Челябинск Томск Новосибирск Красноярск Новокузнецк Иркутск Владивосток Анадырь Все страны Города России
Новая карта русской литературы
Страны и регионы
Города России
Страны мира

Досье

Публикации

к списку персоналий досье напечатать
  следующая публикация  .  Григорий Марк
По направлению к глаголу
Рецензия на книгу: Марк Григорий. Глаголандия: Стихотворения

19.03.2008
Григорий Смолицкий
Досье: Григорий Марк
        Марк Григорий. Глаголандия: Стихотворения. — СПб.: Фонд русской поэзии, 2003. — 148 с.
        На сегодняшний день широкой публике (в том числе филологической, за исключением специалистов) современные поэты практически неизвестны. Опросы (проведенные в Москве, несомненной литературной столице с наиболее благоприятной ситуацией в отношении доступа к информации о событиях литературной жизни) позволяют выявить, что большинство образованных людей, вне зависимости от возраста, профессии и рода занятий, знают в лучшем случае два-три имени, не говоря уже о направлениях и самих текстах. Сами опрошенные свою неосведомленность обычно объясняют или падением заинтересованности общества в поэзии; или изменением социально-экономического статуса поэта — прожить одним литературным заработком невозможно, следовательно, надо совмещать его с поиском средств к существованию, что негативно влияет на творчество; или, наконец, падением уровня современных поэтов, не выдерживающих сравнения с предшественниками. Другими словами, большинство образованных людей считают современную поэзию стоящей на грани вымирания.
        Однако в действительности ситуация значительно лучше, чем кажется извне. И вот перед нами — еще одна книга, из которой очевидно: русская поэзия жива.
        Григорий Марк родился в Ленинграде, довольно давно переехал в США, где живет и теперь. «Глаголандия» — книга новых его стихотворений.
        В «Глаголандии», как и в предыдущих книгах Марка, преобладают классические размеры с метрикой и рифмовкой. Есть также белые стихи, верлибры и опыты в области визуальной поэзии. Однако и «визуальные» стихотворения Марка — стихотворения с индивидуальным ритмом, чаще всего рифмованные, но сверстанные (с помощью компьютерных ухищрений) в виде разнообразных фигур. Традицию эту, восходящую еще к Древнему Риму (а в России начавшуюся в эпоху барокко), в современной русской поэзии продолжает не только Марк: подобным образом набраны некоторые стихотворения в книге Владимира Строчкова «Глаголы несовершенного времени» (М., 1994).
        Книга поделена на восемь частей. Каждая из этих частей — со своей идеей, своим сюжетом и своим настроением, для создания которого очень важным оказывается именно размер. Так, в третьей, где стихи так или иначе отсылают к воспоминаниям о родном городе, автор приписывает ямбу специально «питерскую» семантику:

        Плывет припетербурженный ямбок,
        синхронизуя все движенья с ритмом
        тяжелой крови, бьющейся в висок,
        и бормотаньем праздничной молитвы...
                («...И лифт меня уносит в небосвод...»)

        Ямбических стихотворений в этой части в самом деле много («На кухне шла дуэль на сковородках...», «На черном небе вырезан квадрат...» и т.д.), а семантическим противовесом ямбу оказывается анапест. Он передает ощущение некоторой легкости, чувство отстранения или возвышения. Возможно, как раз соединение «припетербурженного» ямба и более легкого анапеста создает впечатление «наложения» того, что видит приехавший в город эмигрант, и его же детских воспоминаний.

        Ничего не забыв, сам себя пережив,
        в Петербург я вернусь совершенно седой,
        загорелый, похожий на свой негатив.
        Полукружье моста глубоко под водой
        изогнется, двойную дугу очертив,
        словно люлька для тени бездомной моей.
        И я снова внутри. Отраженья со дна
        поднимаются вверх... Я продрог до костей.
        Белой ночью плывет по зеленым волнам
        пароходик, обвешанный визгом детей...
                («Ничего не забыв, сам себя пережив...»)

        В шестой части книги, более философской, Марк использует в основном нерифмованный стих («Заснул, весь привычно согнувшись...», «Когда он ко мне повернулся...» и др.). Из-за отсутствия рифмы (при том, что ритм легко различим) создается впечатление незаконченности и неопределенности — этим подчеркивается бесконечность, незавершимость размышлений героя:

        Я все чаще теперь замечаю:
        стоит только на миг отвернуться,
        как знакомые с детства предметы
        с мест сдвигаются и осторожно
        подползают почти что вплотную,
        и стоят за спиной полукругом,
        ожидая сигнала к атаке...
        Видно, кто-то командует ими.
        Иногда захватить удается
        их врасплох и на долю секунды
        краем глаза я в зеркале вижу,
        как с ленивым презреньем над полом
        зазевавшийся стул проплывает,
        или шкаф поднимается в воздух
        и готовится прыгнуть на плечи...
        Я стою и боюсь шелохнуться...
                («Я все чаще теперь замечаю...»)

        В первой же части книги Марк описывает особую страну Глаголандию, населенную частями речи и частями слов — с Парком-Кириллицей, городами-романами, домами строф и домиками хореев, «словоемами» и т.д. Получается очень ясная картинка тихой, радостной страны со своим устройством, повседневной жизнью и праздниками.

        В Глаголандии поют колокола.
        Блики плещутся в морщинистых каналах.
        Куполята, словно дети, к куполам
        золотистыми затылками прижались.
        Разгораются в Соборе Языка
        Образа Святой Грамматики и свечи.
        Как бельишко на веревке, облака
        просыхают после стирки каждый вечер...
                («В Глаголандии поют колокола...»)

        В этой части герой Марка созерцает внутренним зрением разнообразные пейзажи творчества — они могут быть и радостными, и пугающими:

        С блаженной улыбкой сидеть поздно ночью.
        Со дна меж корявых корней и стволов,
        из мутной воды словоемой проточных,
        крючками отточенных четверострочий
        рыбешку вылавливать мелких стихов...
                («С блаженной улыбкой сидеть
        поздно ночью...»)

        Слова мои — зеки колонной по трое —
        Шагают сквозь мертвую тьму на работу...
        И ритмы сонетов в снегу отбивают
        Опухшие зеки ногами из ваты.
                («Слова мои — зеки...»).

        В своих стихотворениях Марк использует множество неологизмов: смыслопогранка, колоколята, спозапьянку, человекостихи и т.д. Когда слова уже известны, кажется, что звуковой образ слова и его смысл — две независимые и замкнутые структуры. А если слова создаются на глазах у читателя «по частям», то сам процесс виден отчетливее: вот живут в Глаголандии звуки — и вот они соединяются в слова, а слова — в стихи. Как писал Борис Заходер:

        Самый лучший
        способ
        писать стихи —
        это позволять
        словам становиться
        туда,
        куда им хочется... 1

        Если опуститься в этом описании на один уровень вниз, то можно вместо «слова» сказать и «осмысленные фрагменты» слов. Марк, кажется, убежден, что в хорошем стихотворении без неологизмов не обойтись.
        Особого внимания заслуживает последняя глава — визуальная поэзия, или, как назвал ее автор, «Стихи, которые надо видеть» (впрочем, к стихам, «которые надо видеть», относятся и некоторые стихотворения из других частей).

A
м о е
п р о -
Aи с х о ж д е н и е т о р ч и тA
ш е с т и — у г о л ь н о й
желтою заплатой
на каждой строчке
к а к Д а в и д о в щ и т
Aзашитый в кожу намертвоA
к о г д а
- т о
A


        Эти стихи свидетельствуют о тенденции, важной для современной поэзии в целом. На сегодняшний день для создания стихотворений принципиальным фактором становится «подача», способ восприятия аудиторией. Критерии «искренности» и «истинности», всегда важные для лирического искусства, сегодня определяется именно ситуацией непосредственного контакта с публикой, «эффектом присутствия» при лирическом событии (этот факт подтверждают и сами поэты 2. В случае Марка — именно установка на то, что адресат видит эти стихи как своего рода пространственный жест, и обращения к нему в некоторых текстах и создают сильный «лирический эффект».
        В завершение скажу еще раз: «Глаголандия» — прекрасный пример того, что поэзия, и более того — качественная поэзия на русском языке, существует и процветает.


[1] Заходер Б. Заходерзости. М.: Век 2, 1997. С. 133.
[2] Например, в личной беседе со мной об этом говорил поэт Андрей Родионов.
  следующая публикация  .  Григорий Марк

Герои публикации:

Персоналии:

Последние поступления

06.12.2022
Михаил Перепёлкин
28.03.2022
Предисловие
Дмитрий Кузьмин
13.01.2022
Беседа с Владимиром Орловым
22.08.2021
Презентация новых книг Дмитрия Кузьмина и Валерия Леденёва
Владимир Коркунов
25.05.2021
О современной русскоязычной поэзии Казахстана
Павел Банников
01.06.2020
Предисловие к книге Георгия Генниса
Лев Оборин
29.05.2020
Беседа с Андреем Гришаевым
26.05.2020
Марина Кулакова
02.06.2019
Дмитрий Гаричев. После всех собак. — М.: Книжное обозрение (АРГО-РИСК), 2018).
Денис Ларионов

Архив публикаций

 
  Расширенная форма показа
  Только заголовки

Рассылка новостей

Картотека
Медиатека
Фоторепортажи
Досье
Блоги
 
  © 2007—2022 Новая карта русской литературы

При любом использовании материалов сайта гиперссылка на www.litkarta.ru обязательна.
Все права на информацию, находящуюся на сайте, охраняются в соответствии с законодательством РФ.

Яндекс цитирования


Наш адрес: info@litkarta.ru
Сопровождение — NOC Service