Москва Мурманск Калининград Санкт-Петербург Смоленск Тверь Вологда Ярославль Иваново Курск Рязань Воронеж Нижний Новгород Тамбов Казань Тольятти Пермь Ростов-на-Дону Саратов Нижний Тагил Краснодар Самара Екатеринбург Челябинск Томск Новосибирск Красноярск Новокузнецк Иркутск Владивосток Анадырь Все страны Города России
Новая карта русской литературы
Страны и регионы
Города России
Страны мира

Досье

Публикации

к списку персоналий досье напечатать
  следующая публикация  .  Всеволод Емелин
Не хочу, как Рембо, а получается!

23.09.2007
На Невском, май 2006
Досье: Всеволод Емелин
Всеволод Емелин – поэт, не имеющий наград и званий, автор нескольких сборников стихов. Но его емкие фразы пошли в народ быстрее, чем его книги. Как-то по НТВ диктор процитировал Емелина, не называя автора строк. Это, пожалуй, для поэта – высшее признание.

        – Настоящий поэт сегодня – это бодрый, щекастый молодой человек типа менеджера среднего звена. Ужасно деловой, суетливый, занятый в массе проектов. От бизнесмена его отличает отсутствие бабок. А компенсирует это слава и отсутствие риска. Служит он где-то на телевидении, на радио, в редакции. Однако считает себя прежде всего поэтом. Судорожно занят поиском полезных связей. В поисках этих связей судорожно тусуется. За эту судорожность ему выдаются премии, гранты и т. п. При всем том человек он не злой, не агрессивный и вполне вменяемый, – таким описал мне Всеволод Емелин «современного поэта».
        Сам он выглядит с точностью до наоборот. Совсем не щекастый, судорожно не тусуется. В сорок с небольшим бреется под скинхеда, лицо имеет выразительное, похож на какого-то гениального актера, имя которого припоминается, но не до конца, потому что его на самом деле нет, но хотелось бы, чтобы был.
        Замечательный русский поэт современности, мало известный широким массам Всеволод Емелин прописан в квартирке на Плющихе, через двор от дома респектабельного и всем известного благодаря каналу «Культура» Виктора Ерофеева, а работает он в двух шагах от элитарного домика, в коем располагаются шикарные апартаменты модного художника Никаса Сафронова. Ни Ерофеев, ни Сафронов о существовании соседа-поэта ничего не знают. Работает Емелин разнорабочим в реставрируемой старинной церкви Успения Пресвятой Богородицы на Тверском бульваре. Примерно 5 тысяч экземпляров книжек его стихов, изданных «УльтраКультурой», «Красным матросом» и еще одним новорожденным издательством, с нормальной скоростью расходятся по маргинальным книжным магазинам. Они зачитываются до дыр, над ними рыдают от смеха и смеются над своими нечаянными слезами. «И Моника с Хиллари выли, / Припавши друг другу на грудь». Первая книжка стихов, подаренная мне Емелиным, вернулась ко мне через полгода замызганная, распавшаяся и затертая. «Это лучшее, что написано в стихах за последние двадцать лет о нашей жизни», – сказала одна среднестатистическая москвичка, и почти то же самое можно услышать от многих.
        – На мой взгляд, единственные люди в нашей стране, имеющие правильный взгляд на жизнь, – это Лимонов и лимоновцы. Например, важно не количество денег, а качество баб. Или что менты – представители марсианской цивилизации, присланные, по Уэллсу, на Землю сосать из людей кровь.
        На выступления Емелина, проанонсированные «Лимонкой», приходит столько народа, что слушатели толпятся в дверях и часть их остается на улице. А в Питере Емелина практически не знают и знать не очень-то и хотят. У нас не любят социалку и политику, эти темы в поэзии вызывают презрительную усмешку у нашего поэтического бомонда, аристократически отстаивающего ледяную стерильность чистого «искусства ради искусства». На творческий вечер Емелина в питерском клубе «Платформа» пришли 12 человек. Не было ни афиш, ни возбужденного сарафанного радио. Всеволод с горя едва не подрался с молодым байкером в коже и бандане, но через пять минут они в обнимку плясали греческий танец сиртаки.
        Как-то в Москве мы с Всеволодом стояли у входа в клуб «На Брестской», куда нас не пускали. В это время из дверей выходила и двигалась к своим лоснящимся иномаркам великосветская московская тусовка – актеры, нувориши, продюсеры, поэт Пеленягрэ, написавший хит про то, как упоительны в России вечера, та-та-та-та, шампанское, прогулки... Поэт Емелин, написавший не менее емкие строки, но только не про сладких мифических гусаров и дам, а про войну в Чечне, стоял в дверях неузнанным и непризнанным, в своей рабочей куртке, заляпанной цементным раствором. «Они – истеблишмент, а мы – проклятые поэты, как Рембо и Верлен», – процедил он сквозь зубы.
        «Нога чечен пинать устала. / Так и пропала конопля. / Меня прогнали к федералам / Прям через минные поля».
        – Всеволод, а чеченцы к тебе, часом, в гости не заходили? Как к поэту, написавшему знаменитое стихотворение «Смерть ваххабита»? «Как святой шариат правоверным велит, уходил на джихад молодой ваххабит...»
        – Чечены, слава тебе Господи, не приходили. Иногда заходит сосед, конкретный русский бандит, и долго и нудно учит жизни. Типа: «Посмотри на себя, ты же хуже бомжа. Да мужик ты или не мужик? Мне не тебя жалко, мне мать твою жалко».
        Кстати, у Всеволода дома собрана отличная интеллектуальная библиотека, в которой можно найти книги самых возбуждающих креативную деятельность мозга авторов. Изображая в стихах и в жизни алкоголезависимого человека, Емелин не курит, и не очень-то и пьет, и вообще утонченный декаданс в нем присутствует. При этом, как и положено народному поэту, Емелин, человек с высшим образованием, культивирует пролетарское во вкусах. Его тянет на достоевщинку, в дешевые пельменные, к водочным возлияниям в кругу друзей по товариществу «Осумасшедшевшие безумцы».
        «Редкий, русый волос, / Мордочки мышей. / Сколько полегло вас, / Дети алкашей,/ Дети безработных, / Конченных совков, / Сколько рот пехотных, / Танковых полков...» («Колыбельная бедных»).
        Неофашисты принимают Емелина за фашиста, скинхеды – за скинхеда, ностальгирующие по советской империи – за такого же. Украинские гастарбайтеры и чеченские ваххабиты - за своего парня. На самом деле это существо, у которого если и есть какие-либо принципы и ценностные ориентации, то они направлены на то, чтобы все ценное описать с необычайным пафосом, но в соседней строчке этот пафос сбросить, растоптать и осмеять.
        «Застыла нефть, густа, как криминал, / В глухом урочище Сибири, / И тихо гаснет НТВ-канал, / Сказавший правду в скорбном мире. / Все перепуталось: Рублево, Гибралтар, / Чечня, Женева, Дума, Ассамблея, / На телебашне знаковый пожар... / Россия, лето, два еврея...» («Лето олигарха».)
        Можно относиться к Емелину как к человеку, у которого от газет и телевизора голова ослабла, а уста стали извергать чудовищную кашу из обрывков увиденного. Можно пренебрежительно отмахнуться: это не наше, это чисто московское, а мы тут в культурной столице все о вечном философствуем. Но эта фраза про нефть, которая «густа, как криминал», вызывает ощущение эха. Будто Емелин что-то назвал, что у тебя уже в подкорке хранилось. Он просто извлек это смутное, и оно стало - да-да, именно таким, и никаким больше. Густая черная нефть, такой же черный, густой, глянцевый криминал, потом телевизионный канал, как перетекающая жидкость из сообщающихся сосудов, и горящая, как та же нефть, Останкинская телебашня. Такой мощный сплав политики и художественности можно найти разве что у Маяковского.
        Никто лучше Емелина не написал про бессмысленную и беспощадную Чечню, бессмысленное и беспощадное 11 сентября, «Норд-Ост»...
        «Стройны, как греческие вазы, / Легки, как птицы в небесах, / И вместо кружевных подвязок / На них шахидов пояса».
        Одно из моих самых любимых стихотворений – парадоксальная мистификация «Баллада о большой любви» – о любви Сони Гордфинкель из Жмеринки и иорданца Хасана, вспыхнувшей в вузе «не престижном, техническом», что стоит в «центре Москвы историческом», где «ветер рыдает навзрыд». Любовь эта вспыхнула на горе Америке, так как именно обиженный Хасан потом влетел на «Боинге» в одну из башен-близнецов 11 сентября 2001 года. Сначала Хасан пошел мстить за то, что его унижали на комсомольском собрании за «аморальную связь» с Соней, в Афганистан, но в результате доказать любовь к Соне ему помог «сам Усама бен Ладен». Соня, оказывается, работала в одном из «близнецов».
        «Вдруг задрожало все здание, / Кинулись к окнам, а там - / Нос самолета оскаленный, / А за штурвалом - Хасан. / «Здравствуй, любимая!» - В ухо ей / Крикнул он, выбив стекло. / Оба термитника рухнули, / Эхо весь свет потрясло. / Как вас схоронят, любимые? / Нету от тел ни куска. / Только в цепочки незримые / Сплавились их ДНК».
        Емелин дает свою версию событий, и на дне политики находит оскорбленную политикой же любовь, которая кончается даже оптимистически: в адском пламени ДНК влюбленных соединяются назло всем в единую цепочку...
        Недавно Емелин побывал в Швейцарии. Русская православная церковь строит там алтарную стену, но из таких кривых камней, что местные каменщики работать отказались. Под силу сложить ровные стены из неровных камней только русским мастерам. И вот они были отправлены, почти нелегально, в Цюрих. В русском центре узнали о том, что среди рабочих – крупный русский поэт, устроили ему творческий вечер, на который пришли эмигранты разных волн. Потом хозяйка отеля принесла книгу самых знатных клиентов и попросила Всеволода расписаться. Перед подписью Емелина стояла подпись Маргарет Тэтчер. После этого нелегальных русских рабочих засунули в багажник и отвезли на место стройки.
        В Швейцарии Емелина больше всего потрясла русская девушка эмигрантка, жившая в предгорье Альп в маленьком белоснежном доме, которая пригласила русских рабочих к себе в гости. Эта девушка всю жизнь положила на то, чтобы выучить языки, приобрести нужную в Европе профессию. Она добилась своего – но ее дом потряс Всеволода веющим от него альпийским льдом. Видно было, что у девушки ничего, кроме работы, в жизни нет, она приходит в свой белоснежный домик и проводит долгие вечера в идеальной чистоте, среди белых стен, в полном одиночестве и холоде... Чем не аллегория судьбы нашей поэзии, изо всех сил стремящейся достичь альпийских европейских высот, но находящей лишь мертвящий грустный холод?


  следующая публикация  .  Всеволод Емелин

Герои публикации:

Персоналии:

Последние поступления

06.12.2022
Михаил Перепёлкин
28.03.2022
Предисловие
Дмитрий Кузьмин
13.01.2022
Беседа с Владимиром Орловым
22.08.2021
Презентация новых книг Дмитрия Кузьмина и Валерия Леденёва
Владимир Коркунов
25.05.2021
О современной русскоязычной поэзии Казахстана
Павел Банников
01.06.2020
Предисловие к книге Георгия Генниса
Лев Оборин
29.05.2020
Беседа с Андреем Гришаевым
26.05.2020
Марина Кулакова
02.06.2019
Дмитрий Гаричев. После всех собак. — М.: Книжное обозрение (АРГО-РИСК), 2018).
Денис Ларионов

Архив публикаций

 
  Расширенная форма показа
  Только заголовки

Рассылка новостей

Картотека
Медиатека
Фоторепортажи
Досье
Блоги
 
  © 2007—2022 Новая карта русской литературы

При любом использовании материалов сайта гиперссылка на www.litkarta.ru обязательна.
Все права на информацию, находящуюся на сайте, охраняются в соответствии с законодательством РФ.

Яндекс цитирования


Наш адрес: info@litkarta.ru
Сопровождение — NOC Service