Москва Мурманск Калининград Санкт-Петербург Смоленск Тверь Вологда Ярославль Иваново Курск Рязань Воронеж Нижний Новгород Тамбов Казань Тольятти Пермь Ростов-на-Дону Саратов Нижний Тагил Краснодар Самара Екатеринбург Челябинск Томск Новосибирск Красноярск Новокузнецк Иркутск Владивосток Анадырь Все страны Города России
Новая карта русской литературы
Страны и регионы
Города России
Страны мира

Досье

Публикации

напечатать
  следующая публикация  .  Все публикации  .  предыдущая публикация  
«Я пишу к вам на дворе весна…»
Любовная лирика Игоря Холина

06.11.2009
Татьяна Михайловская
Арион
2004, №3
        Понимаю всю немодность темы — кто теперь пишет о любовной лирике? да и кто пишет эту самую любовную лирику? — но все равно приступаю. Главное, это не отказывать себе в удовольствии писать то, что хочешь. Так же, как поступал герой этих моих кратких заметок.
        Слава брутального поэта сопутствовала Игорю Холину (1920—1999) при жизни всегда. Его жесткий «барачный» реализм был популярен у поклонников неподцензурной поэзии и в 60-е, и в 90-е годы. Один из самых свободных поэтов второй половины ХХ века, он писал то, что хотел, и так, как хотел, не беря в расчет цензурные препоны и не зная самоцензуры. Он был настолько свободней своего читателя, что это не однажды создавало пропасть между ними. Так, на фоне знаменитого щипачевского откровения, что «Любовь не вздохи на скамейке», и подпольно гулявших по рукам текстов поэтов Серебряного века холинские строки:

            Здесь зарыто Марусино тело.
            Замуж не выходила,
            Говорят, не хотела.
            Сделала 22 аборта.
            К концу жизни была похожа на черта,

— прочитанные в самиздате, в свое время производили культурный шок, как теперь принято говорить. Неудивительно, что даже в конце 90-х, уже после смерти поэта, когда издавалась его первая большая книга стихов, работники типографии отказывались печатать ее из-за того, что «неприличная», — случай, по-моему, уникальный в истории нового книгопечатания.
        Вообще словосочетание «любовная лирика», на первый взгляд, странно звучит применительно к поэзии Холина. Может быть, потому что его самого трудно назвать лириком? Хотя в стихах он часто пишет о себе, открыто указывает свою фамилию, имя, даже телефон, внешние приметы (можно сравнить с Маяковским), будто заполняет анкету, превращая себя в персонаж: «Вы не знаете Холина И не советую знать» — целый цикл так и называется «Холин», — и все равно про него не скажешь, что он поэт-лирик. Его стихи не воспринимаются как лирические. «Лирика без лирики» — так определил их он сам. И дело здесь не в концептуальной игре, в которой он был одним из первых, не в пресловутой «смерти автора», а, скорее всего, в том, что лад его поэзии, если воспользоваться музыкальным термином, менее всего соответствовал аполлоническим звукам лиры.

            Уголки
            Твоих губ
            Уголки твоих глаз
            Это Свет
            Пробегающий
            Мимо нас

— даже в этом простом и вроде бы только любовном стихотворении больше от Гермеса Трисмегиста, чем от Аполлона Мусагета. Есть эмоция, есть чувство, есть прямое высказывание — а не лирика. В общепринятом смысле.
        При этом надо учесть, что у Холина значительное число стихов — о любви. Он размышляет о любви в бытовом плане:

            Подумать, неприступная.
            А мысль в мозгу преступная:
            Поймать в углу,
            Сказать люблю
            И крикнуть ей: «Убью!»

        Это самый известный слой его поэзии, который в большой степени собственно и доставил ему славу. Когда говорят о Холине, то преимущественно имеют в виду его стихи барачной тематики. Для многих его творчество ею и ограничивается. А в барачных стихах — о любви без любви, перефразируя его же слова.
        Однако, поэта не менее интересует планетарный аспект любви, и не только на Марсе (цикл «Космических стихов»), но и на Земле:

            Следы любви
            Повсюду на Земле
            Кусты
            Трава
            Пух тополей
            Пчела
            Что вьет
            Узор замысловатый
            Вокруг цветка
            И реактивный самолет
            И авторучка
            И клок бумаги
            И предок мой
            Что высечен из камня
            В виде фаллоса
        Поэт выступает аналитиком этого чувства, задаваясь вопросом, для чего оно дается человеку, и что это вообще такое:
            Деятели искусства
            Вам нужны бабы
            Для обострения чувства
            Да
            Иначе вы холодны
            Как жабы

         «Бабы» или «любовь» — это в данном случае синонимы, смысл не меняется — прикладное значение пола, хлыст для искусства. Но тогда в этом чувстве нет ничего не только священного, мистического, как для поэтов Серебряного века, но и вообще иррационального, с ним легко и справиться, и управиться, вот только определить степень, измерить силу:

            Сила любви
            Разве можно
            Определить
            Что это такое
            И чем измерить
            Но я уверен
            Люди научатся
            Делать это
            Изобретут прибор
            И посему
            Я не вижу
            Ничего абстрактного
            В абстрактном понятии
            Сила любви

        Но позитивизм в целом не был свойствен мировоззрению Холина, что вполне отразилось в его «Космических стихах». А вот стремление абстрактное понятие превратить в конкретное для него характерно. Конкретное — вообще материал его поэзии, она строится из любой конкретики, из той, что вокруг, — именно не растет из нее, как из сора растут стихи у Ахматовой и большинства поэтов начала ХХ века, а строятся, делаются. Вся реальность — материал для поэзии, и оппозиция «чистое-нечистое» для Холина не существует. Важно, что это материал конкретный, живой, что он есть — тогда и поэзия есть.
        В этой связи интересно вспомнить, как он сам обозначил свою линию в русской поэзии:

            Мои учителя
            Не Брюсов
            Не Белый
            Не Блок.
            Мои учителя
            Тредиаковский
            Державин
            Хлебников...

        Трое не-учителей — поэты-символисты, при всей разнице их талантов имеющие много общего. И хотя, наверное, впрямую доказать трудно, но интуитивно понятно, почему они все трое — не учителя для Холина.
        Среди учителей — никого из поэтов Золотого века: Тредиаковский и Державин — из допушкинской поры и авангардист председатель Земного Шара Велимир Хлебников. От каждого к творчеству Холина ведут свои нити, совершенно очевидные — в случае с Хлебниковым, достаточно глубокие — с Державиным, который был ему чрезвычайно близок (сборник стихов Державина Холин подарил Сапгиру с памятной надписью). С Тредиаковским, смею предположить, ниточка тянется именно от самых знаменитых его стихов, оригинальных и переводных, из книги «Езда в Остров Любви». Энергия ритма: «Плюнь на суку, Морску скуку»; точность описания: «С одной страны гром, С другой страны гром, Смутно в воздуґхе! Ужасно в ухе!»; откровенность, а не фривольность: «Вся кипящая похоть в лице его зрилась; Как угль горящий все оно краснело. Руки ей давил, щупал и все тело. А неверна о всем том весьма веселилась», — все это, безусловно, импонировало молодому поэту, он видел в этом родственный себе подход к поэзии, созвучную интонацию.
        Если рассматривать с этой точки зрения поэму «Почтовый ящик», то влияние учителей в ней достаточно заметно. Разумеется, речь идет не о подражании и не о формальном сходстве — речь идет о родстве. Около 200 строк, свободно разбитых на смысловые куски разного объема, которые даже не назовешь строфами, без рифмы, с нерегулярной рифмой, с сугубой глагольной рифмой, с повторами, с прямой и косвенной речью, без кавычек, с диалогами, как реплики в пьесе, без единого «как» при сравнении, с одним ритмическим рисунком и сотней интонаций, — поэма написана на одном дыхании. Сюжет ее предельно прост — ожидание письма от любимой, нормальные муки любви с сомнениями, обидами, упреками и надеждой. И здесь уже никак не скажешь, что это лирика без лирики и любовь без любви, в чем читатели могут убедиться сами.
        Поэма «Почтовый ящик» раскрывает новую грань холинского таланта. Действительно, самая точная рифма к его фамилии это — «волен». Холин волен быть поэтом размышляющим, анализирующим, скептическим и — страдающим, сомневающимся, нежным; поэтом социальным, поэтом-философом — и поэтом глубоко камерным.

            Я торжествую в стихах
            Я протестую в стихах
            Терплю и плачу в стихах
            Ловлю удачу в стихах
            Скорблю и млею в стихах
            Я все умею в стихах,

— сказал он о себе, и это правда.
        Холин никогда не ставил даты под своими произведениями, поэтому точно определить время создания поэмы сложно. Предположительно первый вариант был закончен в начале 70-х годов. В конце жизни поэт вернулся ко всему написанному и дал новую редакцию всех текстов, уже в виде компьютерных файлов, а не на бумаге. Поэма публикуется в последней авторской редакции.


  следующая публикация  .  Все публикации  .  предыдущая публикация  

Герои публикации:

Персоналии:

Последние поступления

06.12.2022
Михаил Перепёлкин
28.03.2022
Предисловие
Дмитрий Кузьмин
13.01.2022
Беседа с Владимиром Орловым
22.08.2021
Презентация новых книг Дмитрия Кузьмина и Валерия Леденёва
Владимир Коркунов
25.05.2021
О современной русскоязычной поэзии Казахстана
Павел Банников
01.06.2020
Предисловие к книге Георгия Генниса
Лев Оборин
29.05.2020
Беседа с Андреем Гришаевым
26.05.2020
Марина Кулакова
02.06.2019
Дмитрий Гаричев. После всех собак. — М.: Книжное обозрение (АРГО-РИСК), 2018).
Денис Ларионов

Архив публикаций

 
  Расширенная форма показа
  Только заголовки

Рассылка новостей

Картотека
Медиатека
Фоторепортажи
Досье
Блоги
 
  © 2007—2022 Новая карта русской литературы

При любом использовании материалов сайта гиперссылка на www.litkarta.ru обязательна.
Все права на информацию, находящуюся на сайте, охраняются в соответствии с законодательством РФ.

Яндекс цитирования


Наш адрес: info@litkarta.ru
Сопровождение — NOC Service