|
Местные начинают и проигрывают
Почему судьба большинства провинциальных издательств складывается одинаково
|
Игорь Савельев
Литературная Россия, 28.10.2011
|
Досье: Вагант
|
|
Случилось как-то раз – несколько лет назад – пообщаться с иностранным студентом, который приехал в Уфу по обмену. Дело было в компании. Речь, разумеется, зашла о том, как гостю наш город, и вообще – о российской провинции. И, выпив русской водки, гость принялся обличать и поучать: вот, мол, ничего у вас не развито, все валят в Москву и Питер, тогда как в Соединённых Штатах деловую карьеру едут делать в Нью-Йорк, чиновничью – в Вашингтон, за шоу-бизнесом отправляются в Лос-Анджелес, и так далее; назвал он городов семь. Это было неприятно слушать вдвойне: во-первых, потому, что это говорил иностранец (нет смысла приводить в очередной раз избитую цитату из письма Пушкина), а во-вторых – потому, что многое, к сожалению, походило на правду.
Как минимум, в сфере издания художественной литературы (и ни для кого из читателей я Америку этим утверждением не открываю). Конечно, и в прежние времена автор желал бы выпустить сборник, будь его воля, в «Советском писателе», а не в Среднеуральском книжном издательстве, например, но сегодня за этим стоит что-то большее, нежели вопрос о престиже. И в этом одна из причин всеобщей – для региональных литератур – «помешанности» на разнообразных общероссийских премиях и конкурсах. Люди понимают, что местная книга не будет прочитана даже на малой родине. В чём причина такого парадокса?
Все местные издательства можно разделить на две категории. Первая – это «зубры» старой закалки, сохранившиеся или вновь созданные под крылом губернатора. У нас, например, это «Китап» (по-башкирски это означает «Книга»), темпланы которого всё так же утверждаются республиканским правительством. Многое в работе «Китапа» радует: от добротных редакторских традиций до позабытой в других регионах практики выплачивать авторам солидный гонорар. Случаются в русской «линейке» и неплохие книги. Но некоторые традиции откровенно удручают. Например, от утверждённого всё тем же правительством правила выпускать томики «Избранного» только к конкретным датам (если не ошибаюсь, это 75, 85 и 100 лет – и последняя применительно к живым «корифеям» звучит комично) веет железной безысходностью закона брежневского политбюро: вручать Героя Соцтруда к 70 и 80 годам. И истории, как кто-то добивался в местном «Белом доме» книги к восьмидесятилетию, удивительно похожи на эпизоды из мемуаров старых царедворцев Смиртюкова или Черняева, со смаком описывающих, как кто-нибудь из кремлёвских выколачивал «лишнюю» звезду к 75-летнему юбилею. Но в каждой губернии традиции свои; неотменимо, к сожалению, только общее правило, которое однажды с провокационной прямотой озвучила моя коллега из соседнего региона: «Ну вот пойду я на поклон к губернатору, даст он денег, отпечатают мне книгу. И будет этот тираж лежать у меня дома. Всё равно ведь выпущенные таким образом книги не продаются». Увы, доля истины в этом экспрессивном суждении есть.
Вторая категория издательств – авангардные, молодёжные проекты, которые во всём стремятся откреститься от старших, «официозных» собратьев. Иногда они живут на гранты и спонсорскую помощь, но чаще – на голом энтузиазме; век большинства недолговечен, большинство же не выходит из культурного подполья: книги, выпущенные ими, редко когда попадают на страницы столичных обзоров, как, впрочем, и на прилавки местных магазинов.
Итак, проблема – общая. Когда писатели рассказывают, что денег на издание книг в регионе нет, это делает картину излишне примитивной: оказывается, когда деньги находятся, то и они не в состоянии помочь. Немало и других трудностей.
Чтобы разобраться в этой кухне детально, я побеседовал с Салаватом Вахитовым – кандидатом филологических наук и директором уфимского издательства «Вагант», история которого, на мой взгляд, показательна. Этот проект можно назвать молодым: само издательство существовало при Башкирском педагогическом университете давно, но к выпуску художественной литературы оно приступило три-четыре года назад. Даже скептиков оно заставило тогда говорить об «издательском ренессансе» в Уфе, потому что ежегодно из печати выходило 10–15 томов в твёрдом переплёте (неплохим по нынешним временам тиражом), которые отмечались и рецензировались «Новым миром», «Уралом», «Сибирскими огнями», авторы попадали в шорт-листы премий Казакова, Белкина... Если десять, пятнадцать, даже двадцать лет в уфимской литературной среде в моде были разговоры о том, какие шедевры дожидаются своего часа в ящиках столов – отвергнутые застёгнутым на все пуговицы «Китапом», то теперь все растерянно замолчали. Все эти «шедевры» разом выпорхнули из типографской машины, разыграв в миниатюре «большой» советский литературный процесс конца восьмидесятых годов. Но разговоры о долгожданном расцвете, на мой взгляд, оказались преждевременными. Интересно разобраться, почему настоящего литературного ренессанса в Уфе не случилось.
Некоторой отдачи, вероятно, всё же не было. Во всяком случае, в этом году «Вагант» был вынужден свернуть выпуск художественной литературы. «Я оптимист», – улыбается Салават Вахитов, убеждающий, что этот перерыв временный. Сейчас «Вагант» экспериментирует на ниве выпуска электронных книг и готовится к переезду из вуза в новый офис, потому что дальнейшее существование в рамках педагогического университета оказалось невозможным.
– Проблем, конечно, будет больше, – рассказывает Салават Вахитов, – но зато мы будем заниматься чем хотим. Оказалось, что на литературе заработать невозможно. Чтобы книга продавалась, надо «раскручивать» автора, то есть вкладывать средства. А уже «раскрученный» автор предпочтёт «Эксмо»... Электронное издательство тоже существует скорее на некоммерческой основе, а зарабатывать мы планируем на научной, учебной литературе, монографиях. Сейчас, когда в вузы и Академию наук пошли гранты, это востребовано.
– Если художественная литература не приносит денег, с какой целью вы всё-таки взялись за неё?
– Мы же филологи, работаем в педагогическом вузе. В какой-то момент обнаружилось, что местную литературу никто не знает. В частности, студенты, которые пойдут преподавать литературу в школы. Это же ненормально! Когда заговорили об этом, то оказалось, что заинтересованных людей очень много: литобъединения, журналы («Бельские просторы», «Гипертекст»), телевидение, радио... Везде нашлись энтузиасты, негосударственного книгоиздания все давно ждали.
– Вы говорите: «телевидение, радио», но ведь не секрет, что сейчас даже местные СМИ не готовы заниматься бесплатной рекламой.
– К нам почему-то отнеслись по-доброму. Видимо, сказывался дефицит культурной информации. Коммерческую рекламу, конечно, мы бы не потянули.
– Я так понимаю, что книготорговые сети отнеслись с меньшим энтузиазмом?
– Мы, конечно, ждали большего от продажи книг. Но, с другой стороны, мы были готовы к трудностям такого рода, потому что видели – «китаповская» продукция лежит на полках, стоит копейки, но покупают её крайне мало. Мы подозревали, что книгу куда легче издать, чем продать, и убедились в этом. Пробовали возить в Москву, но там интереса книжных магазинов нет. Впрочем, его нет и здесь. Даже в городской администрации собирали директоров книжных магазинов. Они покивали. Брали из вежливости по пять экземпляров, но в основном – отказ. Я их тоже понимаю: магазину нужна выручка, следовательно – книга, к которой будет читательский интерес, а без наших вложений в рекламу это невозможно.
– Замкнутый круг?
– Думаю, его можно потихоньку разрывать, если сочетать неизвестных авторов с более популярными, и вообще не замыкаться только на местных именах, местных текстах. Нужно взаимопроникновение с литературой других регионов, со столицей, чтобы не только наши авторы стремились в московские издательства, но и, условно говоря, москвичи обращали на нас внимание. Такая децентрализация культуры. Это понимают, кстати, в журнале «Бельские просторы», на страницах которого появляется проза Александра Карасёва, Германа Садулаева...
– То есть многое зависит от авторов?
– Конечно. И даже безотносительно к «раскрученным» или «не раскрученным» именам: вот часто говорят, что существует «проблема читателя» (люди не покупают книг, не интересуются новинками), но, на мой взгляд, «проблема писателя» – не меньшая. За эти несколько лет я убедился, что у большинства подход такой: я написал книгу, а вы теперь делайте что хотите. Только единицы понимают, что надо приложить какие-то усилия, удачно выступить перед читателями, пойти на телевидение... Этим они и нам помогают, и себе, конечно же.
– А от критики что-нибудь зависит?
– Любая критика, даже отрицательная, только на пользу. Куда хуже быть незамеченным. Раз есть предмет для споров – это уже вызывает читательский интерес, да и имя писателя должно мелькать. А качество критики, конечно, бывает разным. Я следил за отзывами на книги «Ваганта», приятно, что журналы и газеты из разных регионов откликнулись. Но, честно скажу, не заметил, чтобы это на что-то сильно влияло.
– Итак, все ждали издательского бума в Уфе – и дождались. Плотину прорвало, всё ценное оказалось издано. Теперь вы можете взглянуть на результат. Нашлись ли шедевры? И вообще, что вас порадовало, что разочаровало?
– Порадовало то, что нашлись много талантливых авторов: Юрий Горюхин, Марианна Плотникова, Игорь Фролов, Дмитрий Масленников, Алексей Кривошеев, Светлана Чураева, Мария Леонтьева... Это греет. Вы говорите – «шедевры», но я не ждал шедевров, я ждал литературу, которая расскажет о нашей жизни, здесь, в Уфе. Чтобы читатель открыл книгу и сказал: я знаю, где это было, я знаю, с кем это было. И такие книги есть. К шедеврам же, на мой взгляд, ближе всего «Инок» Петра Храмова.
Что касается разочарований, то огорчает поток некачественных текстов, недоделок. До 70–80% поступающих рукописей – неграмотные. Ремеслу надо учиться, набираться знаний, умений и навыков в своём деле. Казалось бы, истина, но часто пишущая братия от учёбы отказывается, ссылаясь на талант и божественное откровение. Слово «технология» обычно пишущие с негодованием отвергают и продолжают изобретать собственные велосипеды, повторяя элементарные ошибки. До мастерства, разумеется, можно дойти и интуитивно. Из дремучего леса можно выбраться, идя наугад, не зная дороги и не имея компаса. Но надо ли плутать так долго?
|
|
