Возьмите нас к звездам, отведите нас в кино
О поэзии Сергея Тимофеева

Станислав Львовский
Новое литературное обозрение
№62, 2003 г.
Досье: Сергей Тимофеев
Тимофеев Сергей. Почти фотографии. На русском и латышском языках. Переводы на латышский Андриса Акментиньша. Riga: Орбита — ATE-NA, 2003. — 120 с.

        В чем смысл? Смысл в простых историях, в простых словах, чем проще, тем лучше — “легкие люди, перышки, а не люди”. Как это происходит? Безо всякого секса, из чистой любви друг к другу, компанейской молодости и своей способности чувствовать ритм. Чем это заканчивается? Можно хлопать по плечу. Можно. Но сначала — просто смотрите.
        Изданная в начале 2003 года книга Сергея Тимофеева “Почти фотографии” едва ли попадет на московские книжные прилавки, — собственно, можно считать, что уже не попала. Несмотря на приличный тираж в тысячу экземпляров, бумагу ScanPlus 100 g/m2 и твердую обложку. Рецензирование русских поэтических книг, изданных за рубежом, вообще постепенно превращается в прекрасную разновидность энтомологии. Тут, впрочем, немного другое дело.
        Сергей Тимофеев — тридцатитрехлетний рижский поэт, один из создателей “текст-группы “Орбита””, журналист, ди-джей на радио, участник шорт-листа Премии Андрея Белого за 2002 год, автор прочитанного мной в школьном возрасте стихотворения “Приходит человек, его костюм измят...”. “Почти фотографии” — его четвертая книга.

        Это была вступительная часть, как бы обязательная для рецензии. Так, справка, уступка критическому дискурсу.

        Почему вдруг фотографии? — ну, если не брать в расчет, что фотография входит в круг интересов группы “Орбита” — наряду с музыкой, видеоартом, текстами. Бывают фотографии-lyrics, никакой наррации, — пейзажи, некоторые разновидности портретной съемки. Бывают фотографии-fiction, это истории, которые рассказаны, но не развернуты, наррация присутствует в потенциале, — в пространственном расположении персонажей (включая неодушевленные предметы), источников света, в выражениях лиц. Дальше территория фотографии уже заканчивается и начинается пространство видео — примерно как у Кирилла Медведева в текстах из книги “Все плохо”.
        Вот тексты Тимофеева — это почти такие фотографии-fiction. В этом почти — содержание эволюции, проделанной автором относительно более ранних текстов, в которых все происходило на поверхности, здесь и сейчас, а третье измерение возникало неожиданно — из какой-нибудь одной мелкой детали, мерцало и исчезало. Такие тексты есть и в этой книге, — однако здесь сквозь поверхность прорастает время. Офицер разведки весело проводит время в одном из районов Вены еще сейчас, в настоящем, однако к концу текста он уже никем не оплакан. Вообще, во многих стихотворениях настоящее время первых строк к концу становится прошедшим — и не потому, что все происходящее происходит на протяжении текста. Прошлое пробивается сквозь плоскость настоящего, образуя в ней отверстия, сквозь которые утекает серое море, зеленая вода.
        И впрямь, текст “Лето без Евы” — это уже почти фотография, бурят Петр Михайлович, играющий в теннис в паре с секретарем американского посольства, выглядит, скорее, японским атташе. Певец эстрады, обычно выступавший с симфоническим оркестром, похож на морфиниста, — и мы, кажется, знаем, как зовут этого морфиниста: это Альберт Фролов, любитель тишины, которому ампулы, как светоч, озаряли шестнадцать тактов вместо положенных восьми. Скамейка в парке, на которой герои пьют сухое, заедая бананами, стоит там с середины 70-х, — и времена, в общем, видимо, мало изменились: полуголые женщины танцевали в “Юрас Перле” на Взморье еще тогда.
        Кажется, особыми отношениями со временем Тимофеев обязан все-таки Латвии, где, на мой сторонний взгляд, изломы его, времени, всегда были глаже. По крайней мере, дед моего товарища по детским каникулярным играм был айзсаргом. Важно еще, наверное, помнить про то, что в латышском языке (а “Почти фотографии” — книга двуязычная, перевертыш, с той стороны — по-латышски) есть перфектные времена, в русском отсутствующие. Фотография — это, конечно, безраздельное владение завершенных времен.
        Персонажи мелькают и легко вступают друг с другом в необязательные на первый взгляд, но интенсивные отношения — папа “я”-персонажа (как бы советский специалист времен постройки Асуанской плотины) обсуждает с Рамзесом IV строительные недоделки пирамид. Немецкая девушка проводит неделю с русским бойфрендом, красная девушка встречается с синей. Почти все — легкими касаниями, описание создается примерно так же, как наносят тушь на ресницы, но следы во времени от этих прикосновений долго длятся, гаснут светящимися следами в темноте, — не исчезая насовсем, но становясь составной частью воздуха.
        Тимофеев — чуть ли не единственный депутат от легкости в русском поэтическом парламенте. Девушки в этих текстах — набоковские бабочки; люди, чей банк сгорел, ждут звонка от приятелей из Мексики, готовят макароны и думают о том, что теперь жизнь похожа на полет в космос без определенной цели. Даже американские солдаты, застрявшие в джунглях в 1970 году (это, как мы помним, год рождения автора), вспоминают об этом примерно так: Потом еще неделю валялись на койках в реабилитационном центре под Сеулом и слушали радио. Мир в этих текстах устроен так же, как и во всех других местах. Почему-то с ним можно заключить пакт о ненападении, который он из непонятных побуждений соблюдает. Но есть пункт договора, который является форс-мажором.

        Время.
        Время пройдет, и мы заговорим о рыбалке, превратимся в тридцатилетних мужчин, перестанем быть модными ди-джеями и дизайнерами из пластмассы, пока мы еще держимся и не поддаемся на политику, секс, изобретения и игру в трик-трак, но уже время нас окончательно полюбило, и мы медленно превращаемся, прорастаем сквозь бумажный лист, пытаясь игнорировать его, время, изо всех сил удерживаемся от попыток найти с ним общий язык.
        “Почти фотографии” — книга о том, что фотографии — всегда почти. Здесь на Рождество еще плачут в церкви святого Северина, повторяя про себя: “Время, ты неостановимо”. Это никогда не фотография. Это всегда кино. Остановись, мгновенье, ты не столь.

        Lūk, es jums saku noslēpumu: Mēs visi celsimies augšām, bet ne visi tiksim pārveidoti. Piepeši, acumirklī (1 Кор., 15).

        Но на фотографиях останемся как были.






Наш адрес: info@litkarta.ru
Сопровождение — NOC Service