Москва Мурманск Калининград Санкт-Петербург Смоленск Тверь Вологда Ярославль Иваново Курск Рязань Воронеж Нижний Новгород Тамбов Казань Тольятти Пермь Ростов-на-Дону Саратов Нижний Тагил Краснодар Самара Екатеринбург Челябинск Томск Новосибирск Красноярск Новокузнецк Иркутск Владивосток Анадырь Все страны Города России
Новая карта русской литературы
Страны и регионы
Города России
Страны мира

Досье

Публикации

напечатать
  следующая публикация  .  Все публикации  .  предыдущая публикация  
Лупетта на Крови
П. Вадимов. Лупетта: Роман. — М.: РИПОЛ классик; Престиж книга, 2005.

18.07.2009
Книжная витрина, 3 февраля 2006 г.
«Лупетта», роман петербуржца Павла Вадимова, вынырнул из пучины «Живого Журнала» (Live Journal). Холодный, выверенный текст — вероятно, лучший русский роман прошлого года. Читая его, испытываешь весь спектр возможных впечатлений: сначала заинтересованность, затем скука, затем резкое отторжение, затем чуть ли не восторг. Где-то с середины роман превращается в оползень, лавину, и тебе остается только бежать по страницам, без оглядки — чтоб не задавило.

Две сюжетные линии. Первая: некий человек, Павел, больной раком крови, лежит в онкологической больнице, наблюдает за своими «сокамерниками», читает книги, слушает музыку и ждет, когда, наконец, придет смерть. У смерти имя — Лимфома. Вторая линия: этот же герой, благополучный представитель миддл-класса, рассказывает о своей любви к 19-летней девушке. Ласковое прозвище девушки — Лупетта (итал. — волчонок). Главы о Лупетте чередуются с главами о Лимфоме.

Все, кажется, просто: Любовь и Смерть. Но так ли просто? Может ли человек осознать смерть? Знает ли что-нибудь о смерти человек, в чьем сознании сосуществуют Босх, Гигер, Гринуэй, Батай, Сартр, Фуко? Имеет ли это все отношение к подлинной смерти? К больничной койке, запаху трупов, смешавшемуся с невыносимым парфюмом медсестер. С пропахшими беломором пациентами в трико? Может ли человек осознать любовь? Что она — огонь чресел или ускользающая красота? Как она может сосуществовать с пошлостью («И ведь взаправду дала, врубаешься!»)?

Вадимов написал «Лупетту», опираясь на свой реальный опыт химиотерапии, более того — сам роман писался в онкобольнице. Есть ли здесь еще что-то автобиографическое? Неизвестно, да и неважно. Важен текст. Который представляет (для России, по крайней мере) новый тип литературы: постмодернизм, замешанный на авторской крови. Парадоксальное сочетание. Это, кстати, относится и к последнему роману Михаила Шишкина. Понимая все абсурдность сравнения этих двух романов, все-таки скажу: «Лупетта» намного лучше «Венериного волоса». Кровь в ней концентрированнее. Кровь в ней не разбавлена. «Лупетта» непричесаннее, грубее, страшнее, честнее. Шишкин пытается заговорить ужасы окружающего мира, ужасы смерти. Переносит их на бумагу, и они превращаются в литературный (залитературенный) сон. Вадимов тоже говорит о «целительной» силе письма. Его герой становится «наркоманом письма». Но — очень важный момент — он добавляет также, что наркоманом письма быть не хочет. Письмо не должно быть заговором для смерти, да и не может им быть.

Вадимов не идеализирует своего героя. Напротив, в «любовной» сюжетной линии Павел зачастую вызывает отвращение. Он беспрестанно (и более чем неизящно) ноет о невозможности любви. Лупетта недостижима, эдакая Регина Ольсен для несчастного, но вполне преуспевающего питерского Кьеркегора, трусливого, аморфного и инфантильного. Собственно, столь же недостижима для героя и Смерть. Всеми силами цепляясь за надежду на выздоровление (бормоча, впрочем, о том, что ему-де все равно), он не делает попытки вырваться на свободу. Навстречу смерти. Он слушает Мун Дога, Майкла Наймана, называет себя агностиком (как будто в этом есть какое-то утешение), внутренне и без особой пользы беседует с Батаем и воет на луну. Любопытно, что этот вой куда громче звучит в «любовной» линии. Такое ощущение, что в больнице герою комфортнее. Именно там у него получается шутить, именно там он строит крепость из книг и музыки. Именно там, как ни парадоксально, он может почувствовать какую-никакую, но жизнь.

Письмо действительно не может быть действенным заговором. Однако у него есть возможность стать взрывчаткой. И писатель этим пользуется, бросает фугас в болото сознания главного героя. Он вставляет в текст длинные цитаты из медицинских справочников, рубит на мелкие кусочки стишки Чуковского, православные молитвы, разбавляет их потоком сознания. И все начинает вертеться, кружиться. Словно в шаманском трансе. Автор играет со временем, заставляя его течь вспять. Пронзительные, сентиментальные образы образуют не проговариваемую словами «теорию» жизни и смерти, которая только и может в них — в образах, а не в словах — содержаться.

Вадимов нее устает шутить — и над собой, и над своим главным героем. Как ни странно, эта шутейность, это полное отсутствие навязчивости цепляет больше всего. Несмотря на все происки старухи с косой, «Лупетта» запоминается как светлая книга.


  следующая публикация  .  Все публикации  .  предыдущая публикация  

Герои публикации:

Персоналии:

Последние поступления

06.12.2022
Михаил Перепёлкин
28.03.2022
Предисловие
Дмитрий Кузьмин
13.01.2022
Беседа с Владимиром Орловым
22.08.2021
Презентация новых книг Дмитрия Кузьмина и Валерия Леденёва
Владимир Коркунов
25.05.2021
О современной русскоязычной поэзии Казахстана
Павел Банников
01.06.2020
Предисловие к книге Георгия Генниса
Лев Оборин
29.05.2020
Беседа с Андреем Гришаевым
26.05.2020
Марина Кулакова
02.06.2019
Дмитрий Гаричев. После всех собак. — М.: Книжное обозрение (АРГО-РИСК), 2018).
Денис Ларионов

Архив публикаций

 
  Расширенная форма показа
  Только заголовки

Рассылка новостей

Картотека
Медиатека
Фоторепортажи
Досье
Блоги
 
  © 2007—2022 Новая карта русской литературы

При любом использовании материалов сайта гиперссылка на www.litkarta.ru обязательна.
Все права на информацию, находящуюся на сайте, охраняются в соответствии с законодательством РФ.

Яндекс цитирования


Наш адрес: info@litkarta.ru
Сопровождение — NOC Service