Александр Скидан. Сопротивление поэзии: изыскания и эссе. - СПб, "Борей-Арт", 20001 - 234 с. – Тираж 500 экз. – ISBN 5-7187-0315-9
Формально книга состоит из рецензий не рецензий, эссе не эссе - по части имеющихся артефактов, общим числом - 18, примерно. В списке Василий Кондратьев, Ницше, Бланшо, Драгомощенко, Бодлер, Петербург. На самом-то деле это книга реакций - не рефлексий, а реакций - вполне физических, по всем этим 18-поводам. Поэт Скидан хороший, но если бы он был поэт per se, то есть только поэт, то сие было бы для него доминантой с возможностью отходов/заходов на территорию/землю прозы - так или иначе управляемые (земля и территория) его поэзией. Но вот он знает что-то сверх этой работы. Конечно, можно сказать, что и тут, в этой книге, происходит вынесение поэтического центра (как сказал бы под мухой - Гурджиев) вовне, в области земли, управляемые иными князьями. То есть - набег. Он же может быть миссионерством, привносящим туда новые правила (таблицу умножения, например). Туда, где его не ждали. Что же Скидан – неприкаянный теперь получается? Да, он в весьма сложном положении, поскольку в своей книге он является признаком кризиса. Но - того постоянного кризиса, в котором всегда находится любой пишущий. Например, кризиса дескриптивности. Исходные позиции автора по части деформирования текста, известные мне просто от А.С., поневоле выставляют мне точку зрению на книгу (собственно, я и с деформацией текста вполне согласен, разве что полагаю, что незачем об этом рассуждать, когда просто деформировать надо). Так или иначе, эти позиции довлеют книге. Поэтому сразу очевидны две ее весьма внешние проблемы (притом - они явно находятся в связи). Во-первых, сама книга по факту попадает в разграниченное литературное пространство, в котором ей приходится чему-то соответствовать. То есть - как книга лежит относительно литературного пространства, в данный момент размеченного так-то и так? Притом, что написана она сознанием, писавшим ее не в последнюю очередь и затем, чтобы как-то эту разметку снять. Заменить иной. Нетипичность ситуации в том, что измеряющий тут меняет своим присутствием объект измерений. Вторая проблема - это проблема определения уже в прискорбной жанровой данности. Элитарная, массовая, легкая, серьезная, интеллектуальная, хрен знает какая. Социальная. Для широкого круга читателей и далее - дробясь уже до конкретных целевых групп, над определением которых работают редактора книжных серий и маркетинговые рисерчеры. Отчего-то кстати, еще не перенявшие кино-терминологию - не употребляют, например, для простоты термин арт-хаус, который и в литературе бы мог помочь. Например, Скидан написал книгу, которая лежит как бы на краю арт-хауса, чуть дальше - уже чистая теория, но это - дальше, а он еще тут. Как обычно, в подобных краевых случаях «что и о чем» имеют обыкновение слипаться так, что их не различить. «Сопротивление поэзии» является литературой о литературе того типа, к которому относится сама. То есть: чистая логическая крамола - определение через определяемое. Этакая рекурсивность без малейшего шанса развернуть ее до исходного члена. Но тут определяется сам механизм рекурсии - именно что на конкретном примере. Сам Скидан, говоря об А.Д., замечает: «Существует редкий и опасный род литературы, располагающийся на самой границе того, что принято этим именем называть. Эта литература, одержимая своим собственным исчезновением». Это, конечно, он и о себе тоже, хотя ведь можно сказать и наоборот: одержимая своим собственным возникновением. По крайней мере, из этой одержимости она и возникает, а вот исчезнуть ей-то как раз наличие одержимости и не даст. Предмет этой книги - ее проблемы. То есть, где именно лежит письмо такого рода, о котором речь в книге, которая сама относится к этому типу письма. Когда деформация письма является его главным признаком (точнее - основанием), когда теневая сторона письма выдается на бумагу. Конечно, и эти сущности не вполне главные, а вот деться-то некуда, сквозь них надо проехать, упомянув - чтобы оказаться ближе к окрестностям того, о чем книга. Но и тут снова: книга сама принадлежит к тому, о чем в ней написано. К тому же типу сознания (если снова выстраивать оболочки: которые можно записать и сквозь которые снова проехать, записав), которое обладает способностью оболочки опознавать. К типу восприятия, типу письма - ну вот, они уже и сошлись рядом: тип письма в жанрово-типологической лексике и тип письма в разделке психофизической. Конечно, это самый интересный случай: тем, что он самый реальный. То есть - вот когда письмо и способ жизни (тоже плохие слова) оказываются одним и тем же, тогда и возникает некий странный феномен. Не точка сборки вовсе, а что ли остановка мира. Эта штука достигается редко, обыкновенно-то все просто: один текст - одна остановка (наоборот, конечно: сначала остановка, а уж по ее итогам и точка сборки, она же текст). Конечно, чем больше таких остановок вмещено в текст, тем он лучше. Можно, наверное, предположить существование текста, состоящего сплошь из подобных остановок мира. На практике же все просто: есть остановка - можно осмотреться и отметить для себя подробности окрестностей этой точки. Такая остановка обеспечивает окружение себя чем угодно: всосет в себя детали, сколько нужно (и никто ж не заметит, что в основе этого всего лишь пауза, дыра). Скидан в книге вот и исследует случаи таких остановок - у тех, у кого ему интересно. Явное достоинство этой игры в том, что на всей длине своей книги он удерживает эту паузу в качестве главного героя. Каждый из его текстов, по сути, - петля, которая возвращает написанный, разбираемый текст/артефакт к его исходной паузе. Конечно, тут можно сказать, что Скидан выдает главную тайну профессии. Да, эту зону не принято описывать (возможно, по причине слабой осведомленности критиков о ее существовании). Пишущие этого типа и живут примерно так, как у него написано, - в этом смутном, смурном пространстве, в котором Скидан и записывает свои реакции. Да, они ловят, выискивают, провоцируют эти самые точки остановки, паузы, а когда находят ту, что по руке и по вкусу, - начинают писать. Пытаются стать ловушкой для смысла, приманкой для него, что и есть то место, в котором будет остановлен мир. Конечно, описание этих маневров есть также вполне реальный повод к тексту - который в «Сопротивлении поэзии» и предъявлен - со всей заданной заглавием двусмысленностью.
|