Живущий в Эстонии Андрей Иванов пишет довольно давно, попадал в поле зрения нескольких премий, но при этом его не очень знают. И, кажется, зря. «Харбинские мотыльки», за которые Иванов получил премию «НОС»,— редкий случай очень хорошего современного русского романа. Впрочем, современность его поначалу кажется под вопросом. Он выглядит талантливым подражанием некоему единому Набокову-Газданову, немного архивным модернистским текстом об эмигрантской неприкаянности. Потом понимаешь, что «Мотыльки» — все же нечто другое.
Иванов использует совсем не освоенный литературой, скажем так, хронотоп — «белую» Эстонию, сообщество русских, не доехавших до Парижа или Берлина, осевших в ближайшем к СССР, молодом государстве и погрузившихся в своего рода фронтирный декаданс. Главный герой — осиротевший юноша Борис Ребров, фотограф, пытающийся стать художником и писателем, амбициозный и одновременно безразличный, внимательно наблюдающий и живущий как во сне. Он — центр огромной мозаики. Вокруг монархисты-заговорщики и нищенствующие анархисты, приверженцы оккультизма, эксцентричные аристократы, сумасшедшие поэты, контрабандисты, развратницы, фанатичные ревнители духовного возрождения, наркоманы, сплетники и интриганы всех мастей, русские фашисты. Все очень волнительно. Но предполагающийся декорациями авантюрный роман оборачивается бездействием. Время будто бы стоит на месте. Герои ходят друг к другу в гости, заводят связи и вяло ссорятся, строят бредовые планы, которым явно не суждено осуществиться, обмениваются грошовыми философствованиями, пишут никому не интересные воззвания, борются за будущее России в кабаках и на промозглых ревельских улицах. Главным произведением Бориса становится дадаистская инсталляция из старых газет, тряпья и пыли. В этой пыли все герои постепенно задыхаются, потом к ней добавляется еще один, смертельный элемент — пыльца тех самых харбинских мотыльков, завезенных с очередной партией несусветной патриотической литературы. В полусуществовании незаметно проходит 20 лет. Близится 1940 год, в котором героиня-медиум предсказала смерть большинству героев. Мы, читатели, знаем, что в этом году в Эстонию придет Советская власть.
Не так просто объяснить, почему кажется удачей написанный в 2013 году большой роман про белую эмиграцию. «Харбинские мотыльки» — это очень классичная русская литература (в своем модернистском изводе, но это ничего не меняет). Ее приемы сейчас не работают, годны в основном на производство второсортных симуляций, что из года в год демонстрирует десяток именитых писателей. В каком-то смысле это пресловутый «роман идей», с бахтинской полифонией и всем, что полагается. Однако бесконечный спор ивановских героев-идеологов несостоятелен, они не верят сами себе и сами себе не интересны, а если начинают верить — становятся гнусны. «Харбинские мотыльки» показывают распад, смерть этой манящей многих конструкции, ее превращение в пыль. И эмигрантский материал тут не просто повод для красивой грусти, он идеально подходит для этой печальной задачи. Впрочем, в конце происходит и попытка вознесения из этой пыли-пыльцы, тревожная и впечатляющая.
|