Она создает смешные комиксы про Зайца Пц и пишет серьезные статьи о современной моде. Публикует стихи, прозу, гуманитарный нон-фикшн и ведет популярные блоги. Линор Горалик — из числа людей, создающих сегодня российский культурный ландшафт. Только что у нее вышел уже третий по счету сборник комиксов «Заяц Пц 3.0», а также новая книга «Устное народное творчество обитателей сектора М1» — правда, пока только в электронном виде. Линор рассказала «Итогам» о том, чем хороши комиксы и социальные сети, и познакомила со своим внутренним ворчуном.
— Линор, правда, что за вами хвостом ходят бесконечные девушки и юноши, прижимая к груди сборник «Недетская еда» или очередного «Зайца»?
— Да нет. К счастью, никто за мной вроде бы не ходит и меня особо не трогает. Приятно думать, что мои читатели — вменяемые люди. Книжка книжкой, автор автором.
— Как рождаются ваши зайцы — сначала картинка, потом текст или наоборот?
— Конечно, сюжет, история идут первыми. Заяц — это хороший способ передать интонацию. Заяц с его мизантропией, сарказмом, скептицизмом оказался для меня возможностью проговаривать вслух такие темы. Считайте Зайца медиумом, напрямую связанным с моим внутренним ворчуном.
— На что же реагирует ваш внутренний ворчун?
— Он ведет себя так же, как и любой другой ворчун. Реагирует на самые разные вещи — от падения индекса Доу-Джонса до того, что чайник не закипел.
— Кажется, жанр комиксов в России пока не прижился. Ваш Заяц — едва ли не единственное исключение.
— Вы не правы: у комиксов в России огромная самостоятельная жизнь. Конечно, у нас это пока жанр «геттовый», нишевый. Но в таком нишевом существовании немало хорошего. Мне вообще кажется, что комикс мог бы быть у нас важным элементом культуры — особенно сейчас, с онлайном и всем таким. Ведь комикс среди прочего отличается высочайшей концентрацией высказывания. А это, как мне кажется, важное и востребованное в наши дни свойство.
— Вы опубликовали свою новую книгу «Устное народное творчество обитателей сектора М1» сначала в Сети, а совсем скоро она выйдет и на бумаге в издательстве «АРГО-РИСК». Не боитесь, что электронное издание негативно скажется на продажах бумажной книги?
— Мне кажется, это обычно вопрос не к автору, а к издателю. Да и книга у меня не того рода, который подразумевает продажи в количествах, хоть сколько-нибудь заметных глазу. По поводу того, что текст уже выложен в онлайне, я спросила умных книготорговых товарищей, как это устроено. Они говорят, что по статистике наличие текста в Сети часто повышает его продажи. Хотя это, наверное, больше относится к книгам с большими тиражами.
— «Устное народное творчество обитателей сектора М1» — книжка про ад, который удивительно похож на наш реальный мир. Вам в самом деле кажется, что жизнь современного человека — это ад?
— Я боюсь давать над-ответ, сверх-ответ, потому что я не пророк и не мессия. Одно дело — описывать ад в книжке стихов, другое — со всей серьезностью Исидора Севильского пытаться охарактеризовать дела земные и небесные. Поэтому отвечу только как частное лицо: нет, я твердо уверена, что современный мир — не ад. Я часто испытываю и ужас перед ним, и тоску, и уныние, но даже в самые трудные моменты у меня остается уверенность: в этом мире есть ради чего пытаться жить. А значит, это не ад. Про ад я твердо знаю, что он лишен вот этой спасительной черты: теплить в человеке уверенность, что тут есть ради чего находиться.
— Новый сборник отчасти продолжает вашу детскую книжку «Агата возвращается домой». Вы вообще много пишете для детей и о детях. Почему?
— Мне хочется писать о детях по двум причинам. Первая: дети часто принимают законы мира в самом абсолютном смысле, добро и зло для них лишены оттенков. Поэтому можно экспериментировать, воображая человека, который твердо знает, как надо, и при этом не дурак, не социопат и не самонадеянный идиот, наконец. А вторая причина в том, что только дети умеют во всю силу, без рефлексии проживать эмоции. Что же касается писания не о детях, а для детей, то мне никогда не казалось, что литература так уж четко распадается на детскую и взрослую. Скорее я пытаюсь писать взрослые книжки, которые могут понравиться и детям тоже.
— Вы — один из самых популярных блогеров Рунета, но в последнее время редко появляетесь в ЖЖ.
— По моим меркам я пишу немало. В среднем — двадцать постов в месяц. Две основные блог-площадки для меня (сейчас все любят слова «социальные медиа», чтобы прихватывать, скажем, и Facebook, и Tumblr) — ЖЖ и Twitter. Мой ЖЖ для меня — именно блог в широком смысле слова. В нем и случайные заметки, и ссылки на публикации, и объявления частного характера, и, скажем, просьбы о помощи, если что-нибудь надо. И, конечно, это лента для чтения других людей. А Twitter я использую не по назначению — я там пишу заметочки длиной до 140 знаков (каждая из них начинается со слова «вижу»). Что-то вроде прозы.
— Вам не кажется, что время блогов миновало?
— Здесь скорее нужно говорить о том, как блоги трансформируются. Современные социальные сети меняют само понятие «блогинг». Но в том, что социальные сети не просто не исчезнут, а будут становиться все важнее, я не сомневаюсь.
— Я о другом. Раньше в блогах, в первую очередь в ЖЖ, делалась литература. И ваш блог не был исключением. Сейчас же возникает ощущение, что блоги теряют значение как площадка, где создаются новые интеллектуальные ценности.
— Мне блоги никогда не казались «литературой». Тут много копий сломано по поводу определений. Но я склоняюсь к такому мнению: блоги — это нечто новое, и попытки свести их к знакомым нам понятиям и говорить о них как об аналогах старого, обречены на неудачу. Мне нравится думать о блог-платформах как о коммуникационной среде. Причем коммуникация может быть самой разной: от «лайков» до публикации и обсуждения новой «Илиады». Что же касается лично меня, я перестала публиковать в своих блогах тексты не потому, что это пространство как-то изменилось. Просто я приняла жесткое решение писать книжки целиком, прежде чем что-либо публиковать. Даже если это книги стихов. Тем более что в последнее время я стала думать книжками, а не отдельными текстами. Хорошо это или плохо — не знаю.
— Вас называют поэтом, прозаиком, блогером, маркетологом, светским персонажем, комиксистом и еще десятком титулов. А кем вы сами себя считаете? Линор Горалик — кто это сегодня?
— Частное лицо.
— Частное лицо — да, понимаю. Но чем из вышеперечисленного вы по преимуществу зарабатываете на жизнь?
— Если свести вопрос к тому, чем я зарабатываю себе на хлеб, то иногда — очень редко — текстами. В основном же — бизнес-консультированием в очень конкретных и узких вопросах. Разумно было бы назвать это «консультированием в области развития культурных проектов». Я это занятие люблю. Оно осмысленное, оно имеет огромную динамику, оно сводит меня с людьми, которых я очень ценю. Словом, в отпусках я по нему скучаю. Но в целом смысл имеет только один ответ на ваш вопрос: я — частное лицо.
— Чтобы все успевать, наверное, от чего-то приходится отказываться?
— Я не то чтобы отказываюсь. Просто не испытываю к некоторым вещам интереса. Хотя иногда очень об этом жалею. Скажем, я человек совершенно нетусовочный. Не люблю компании и любому времяпрепровождению предпочитаю одиночество. Близких у меня единицы, и все они — такие же немножко аутисты, как я. Так что мы отлично совпадаем. При этом меня мучает постоянное, остро нарастающее с возрастом ощущение, что я мало делаю, мало успеваю.
— Вы родились на Украине, долго жили в Израиле, очень много путешествуете по миру, но живете по большей части в Москве. Что вас здесь держит?
— Язык и люди. Ну и вообще: что держит нас рядом с тем, что мы любим? Любовь, наверное. Я уже вообще не знаю, где живу — иногда мне кажется, что в самолете. Но я правда люблю Москву так, как любят действительно близких. С приступами раздражения, со знанием всех ее недостатков, с какой-то порцией неприятных воспоминаний. И без малейшего сомнения в том, что это любовь.
|
