|
Музыка степного человека
Високосный поэт, СМОГший стать камертоном (о Владимире Алейникове)
|
Владимир Алейников – живая легенда, сооснователь литсодружества «СМОГ» («Самое Молодое Общество Гениев»), известный самиздатовский автор – поэт високосный, ибо выступает крайне редко, много реже своих коллег-сверстников и тем более молодежи... И вот творческий вечер Владимира Алейникова состоялся в московском литературном клубе «Классики XXI века» при двух десятках счастливых свидетелей.
Переводчик Евгений Витковский на правах ведущего сообщил, что их совместное существование в литературе стало измеряться неприличными цифрами (общаются 40 лет, а это уже намек на возраст), и попросил, чтобы при чтении стихов в зал никто не входил.
Отступления заняли половину вечера, Витковский сказал, пожалуй, обо всех основных предваряющих моментах: о том, что Алейников – степной человек (за всю жизнь побывал в лесу только дважды) и несомненный поэт Крыма и Новороссии (поэтому в стихах так много камня и моря); о том, что в поэте звучат голоса Блока и Волошина, а также помещается еще и музыка, и живопись.
Витковский заявил, что ни одна библиотека, ориентированная на русскую поэзию, не может считаться серьезной без алейниковских книг. Было обещано исправить положение дел уже до конца года и выпустить том (или даже два).
«Главное – не сводить Алейникова к слову «СМОГ»! Конечно, он километры воспоминаний написал. Это хорошо, потому что, кроме него, это сделать некому…» – заметил Евгений Витковский.
Сам же Алейников читал стихи, которых раньше никто не слышал (как-то до них не доходило время, ведь написанное, как правило, читается по хронологии). Словно шум моря в раковине, рождалось собрание стихотворений. А поэт казался бородатой горой, о которую бьются волны поэтической стихии: «…Не зови ты меня, я и рад бы уйти,/ Но куда мне срываться отсюда,/ Если как ни крути, но встает на пути/ Сентября молчаливое чудо…/ Потому-то и медлит все то, что цветет,/ С увяданьем, сулящим невзгоды,/ И горит в лепестках, и упрямо ведет/ в некий рай под воздушные своды./ Лепестки эти вряд ли потом соберу/ Там, где правит житейская проза./ Бог с тобой, моя радость, расти на ветру,/ Киммерийская черная роза…»
Такие стихи – естественная антитеза бухгалтерии и стихоклепанию. Они – большая вода, без запруд и плотин, с сильным течением и большими рыбинами в глубине. Совершенно очевидно, что поэт чувствует таинство поэзии. Возможно, именно поэтому он не правит стихи. Наверное, по той же причине он читает их медленно, четко, звеня окончаниями слов: «…Проще смотри на земные дела,/ Реже советчиков слушай,/ Чаще молись, чтобы вера вела/ Кромкой меж морем и сушей./ Шире объятья для речи раскрой,/ Душу свою сберегая,/ Чтобы вон там, за Святою горой,/ Эра встречала другая».
Хотелось немедленно пойти в фойе и купить продававшиеся там сборники автора. Когда-то Саша Соколов называл стихи Алейникова «отменным зельем»... Собравшиеся пили их до дна. В тишине. Ведь в них есть все, что надо: Смелость, Мысль, Образ, Глубина…
|
|
