Москва Мурманск Калининград Санкт-Петербург Смоленск Тверь Вологда Ярославль Иваново Курск Рязань Воронеж Нижний Новгород Тамбов Казань Тольятти Пермь Ростов-на-Дону Саратов Нижний Тагил Краснодар Самара Екатеринбург Челябинск Томск Новосибирск Красноярск Новокузнецк Иркутск Владивосток Анадырь Все страны Города России
Новая карта русской литературы
Страны и регионы
Города России
Страны мира

Досье

Публикации

к списку персоналий досье напечатать
  следующая публикация  .  Генрих Сапгир  .  предыдущая публикация  
"Строфилус": лирический автопортрет Генриха Сапгира

24.01.2008
Ольга Филатова
Великий Генрих. Сапгир и о Сапгире.
Изд-во РГГУ, 2003 г. – 372 с.
Досье: Генрих Сапгир
        В русской поэзии второй половины ХХ века традиция "Муз" и поэтических "Памятников", столь удобных для хрестоматий и школьного цитирования, если и не сошла на нет, то явно пошла на убыль. В постмодернистской литературе осмысление автором своего творчества уже не объективируется в более или менее цельном образе Музы, оно распыляется в различных формах внутритекстовой рефлексии. Подчеркнутое корреспондирование авторского слова с мнением "другого" о нем, сложное взаимодействие индивидуальной интонации с чужой стилевой манерой - лишь некоторые из этих форм, частный случай характерного для постмодернизма диалога цитат, языков различных культур.
        Генрих Сапгир, в интервью 1999 года признающий, что ему "постмодернизм близок, как бы он ни назывался" (с его эклектизмом и "сплошной цитацией"), одновременно отмечает, что сейчас пишет стихи, "связанные с автобиографией". Таков цикл "Слова", где лирическое высказывание уже не прячется в скорлупу чужой интонации, как это было, например, в "Этюдах в манере Огарева и Полонского". Конечно, автобиографический элемент всегда присутствовал в лирике Сапгира, но он был зачастую лишь репликой в диалоге цитат: "В "Псалмах", которые я написал в 70-е годы, есть и цитаты из Библии, и мой номер телефона… Это был коллаж, который и есть постмодернизм". В позднем творчестве усиление автобиографизма заметно прежде всего на уровне лирических сюжетов отдельных стихотворений, сливающихся в единый метатекст мемуарного характера ("Утро на Мологе", "На даче", "Учитель", "Красково" и т.д.). Соответственно и авторское "я" наделяется биографическими чертами: возраст, как в метрике ("лет 70"), картавое "р" и любимый перстень, почерневший во время болезни хозяина. Пусть детали эти немногочисленны, все же раскавыченное слово прямой речи, естественно звучащий авторский голос выводят за собой и авторский образ. Так появляется "Строфилус" - автопортрет поэта.
         Строфилус-персонаж существует как бы в двух текстах, объединенных в художественное целое: собственно сапгировском и - пушкинском черновике (эпиграф). В пушкинском фрагменте диковинная птица соотнесена одновременно со старухой и золотой рыбкой. Эта связь не столько сюжетная, сколько картинно-образная: мы видим некое химерическое существо, нераздельность человека и птицы, на крылья которой ложится металлический золотой отблеск от "венца латынского". Строфилус Сапгира вообще полиморфен и многоименен (возможно, и Пушкин почувствовал, что это "птица не простая", потому не стал говорить о Строфилусе мимоходом, а тоже сделал его заглавным героем, трансформировав в "Золотого петушка"). Первое в ряду "других" имен - Филостратус - отсылает к вагиновскому Филострату. В "Звезде Вифлеема" это образ, "символизирующий искусство", поэт, alter ego автора.
        Семантическая параллель (автопортрет через портрет alter ego) поддерживается параллелизмом структурным - на уровне общей схемы лирического сюжета, реализованной в сходных синтаксических конструкциях. Поиск (точнее, взыскание) двойника, своей идеальной ипостаси в формулах взывания-вопрошания - явление фигуры автора (лирического героя), сопровождающееся обилием бытовых, прозаических деталей - соединение конкретного и символического образа в автодефиниции, где субъект и предикат выражены именами.

             Вагинов

             Рядом вечность. Рядом Рим и Александрия.
             Свист и буря. Где Филострат?

             Я - в сермяге поэт.
             Я - последний Зевкид-Филострат.

             Сапгир
             в трех соснах тропа заблудилась
             где же птица? покажись Строфилус!

             я - Строфилус и сижу на спице
             птица в шапке ватнике и варежках


        Однако если у Вагинова образ авторского двойника уже через само имя наполняется вполне определенным смыслом, так как родственность обусловлена типологическим сходством глобальных культурно-исторических ситуаций, то у Сапгира имя Филостратуса (почти точная анаграмма Строфилуса) - лишь указание на "автопортретность" образа в целом и символическое его значение. Само "ego" еще нуждается в дальнейших определениях, каковые и даются поэтом через ряды лексико-фонетических соответствий:

            ты на сойку похожа - и на сайку
            ты на иволгу похожа - и на Волгу
            и на горлицу - и на горностая…

        Ряды эти читаются и горизонтально (пары), и вертикально. Сойка, иволга, горлица (кричит - поет - воркует) - знак "певческой" природы. Это ряд семантический, но и вторые элементы в горизонтальных рядах сопоставлений - не просто звуковые параллели. Сайка - круглая, румяная (рыжая), как дородная торговка, напоминающая сойку запасливостью и крикливостью. Иволгу и Волгу сближает понятие долготы ("Есть иволги в лесах и гласных долгота…"), представление о естественно льющейся мелодии, воде. Наконец, горлица и горностай противопоставлены друг другу как начала нежно-уютно-домашнее и хищно-холодно-царственное.
        Хотя вертикальные и горизонтальные ряды держатся во многом на внешнем подобии сопоставляемых слов и реалий, все же сойки - сайки, горлицы - горностаи не столько зрительные образы, сколько воплощения качественных характеристик. Это не значит, что Сапгир отказался от типичной для него ориентации на визуальное восприятие образа, на зрелищные искусства. По-прежнему в построении текста доминирует принцип чередования "кадров", картин, запечатлевших действительность реальную или воображаемую. "Строфилус" - своеобразное сценическое действо, разыгрываемое в "театре теней", где занавесом служит снежная простыня:

            снег вздувается простыней
            в парке снегопад - театр теней

         Начинается первый акт, в дальнейшем "снег" появляется только на границе строф (иногда рядом - указание на перемену освещения: "смеркается", "в темноте") и каждый раз обозначает смену картины, интонации, резкий поворот в развитии лирического сюжета. Виртуальный снежный занавес одновременно выполняет функцию пейзажной декорации ("в парке снегопад", "лепит сплошь / будто белую рубаху", "в темноте мельтешенье снежинок"), которая в свою очередь становится частью коротких интермедий, прерывающих процесс всматривания в формы-имена Строфилуса, вслушивания в его голос:

            скрипнул снег хрустит валежник -
            над ручьем несется лыжник

        Все эти элементы структурируют текст, создают определенный ритм и соединяются с другими фрагментами по кинематографическому принципу перекрестного монтажа:

            и на горлицу и на горностая…
            наверху по сучьям шастая
            скачет белочка пушистая
            здесь ягод гроздь
            там гриб на авось
            как на гвоздь
            на голый сук наколот
            ты на дальних похожа и на ближних…

       Эпизод с прыгающей белочкой, являясь, на первый взгляд, "панорамным кадром", паузой в потоке медитации, на самом деле, конечно, не просто фон и ни в коем случае не аналог внесюжетных элементов в эпических и лиро-эпических жанрах. Перекрестный монтаж объединяет сцены по принципу скрытых и странных ассоциаций, семантика которых прочитывается только в контексте художественного целого. Так, белочка снимает оппозицию горлицы и горностая: чем-то похожая на зверька в мантии, она более теплая (пушистая), близкая и домашняя (хозяйственная, хоть нажитое ее и невелико). Становится очевидным, что ряды подобий и бинарных оппозиций, пронизывающие весь текст, эксплицируют различия и противоречия внутри единого образа, попытка определения которого равнозначна самоопределению лирического "я", а в итоге - их идентификации. Это тождество включает в себя все множество разрозненных, фрагментарных проявлений единой сущности. Каждое из них в отдельности - лишь часть, штрих, деталь, намек, потому и требуются бесконечные дополнения, уточнения, все новые и новые ассоциации, потому и невозможно увидеть лик Строфилуса:

             нет не вижу птицы только - голос…
             рано научил меня Строфилус
            складывать слова в стихи и строфы
             где гуляют дрофы и грифы
             львы единороги и жирафы -
            счастье до вселенской катастрофы…

       Признание невозможности "разглядеть" Строфилуса во внешнем мире, в реалиях, внеположных лирическому "я", как раз и приближает к истинному пониманию "не простой" птицы. Она приносит дар стихотворства. В свою очередь "стихи и строфы" связывают смертного с миром "до вселенской катастрофы", где по райским тропам гуляют "львы единороги и жирафы". Можно было бы говорить о традиционном символе "крылатого" вдохновения, но, поскольку переход из конкретного во вневременное пространство осуществляется непосредственно в "стихах и строфах", функции посредника между реальностью и "счастливым" состоянием мира до начала времен уже как бы переданы поэту. Подобная трактовка фигуры поэта опять же традиционна, так что гораздо интереснее здесь другое. Сущность Строфилуса постигается умо-зрительно, и если и видится, то "духовными очами", потому что он и есть дух-покровитель (учитель), дух-двойник, то есть гений, как он понимается в римской мифологии. Гений - "олицетворение внутренних сил и способностей", "двойник человека, природы, вещи, вторая их сущность", это "душа в значении жизни, второго аспекта смерти". Таким образом, путь к пониманию Строфилуса - путь к самому себе, к осуществлению телеологической заданности судьбы. В идеале это может быть выражено через тождество со своим трансцендентным "я". Причем закон тождества действует здесь не в соответствии с материалистической диалектикой, утверждающей, что всякое тождество вещей преходяще, а изменение абсолютно. Художественная, мифо-поэтическая логика в стихотворении Сапгира, напротив, обнаруживает, что изменения преходящи, а идентификация с божественным двойником абсолютна, это начало и итог, вбирающий в себя в снятом виде все остальные "подобия".
       В этом контексте рассмотренные выше ассоциативные ряды и оппозиции воспринимаются как частный случай двойничества, стремящегося к тождеству. Сочетания различных вариантов образуют целую систему: Строфилус = Филостратус (анаграмма) = alter ego (литературная реминисценция) = лирическое "я" ("я - Строфилус"). И это лишь самые очевидные (и основные) элементы системы. При более внимательном взгляде можно обнаружить и другие. В этом стихотворении Генриха Сапгира лирический герой подчеркнуто автобиографичен. Узнаваемы адрес ("над аптекой у метро"), география путешествий (Венеция), внешность ("клюв горбатый"), привычки (упоминание о "рюмке"), душевный склад ("всю жизнь верил чуду"), род занятий ("складывать слова в стихи"). Даже длительная работа с пушкинскими черновиками здесь отозвалась. И пушкинский "старик" не просто заимствованный литературный персонаж, но и автобиографическое указание на возраст, ведь именно в "СТаРикО<Ф>ских вздохах" впервые в тексте почти полностью проявляется Строфилус. Даже "лыжник", кажется, совершенно случайный и чуждый общей семантике образ, дан все в том же аспекте потустороннего "близнеца":

            Последнее фото брата На снегу лыжник
            Легче любить Не близких Ближних
……………………………………………..
            Брата Я узнаю
            Улыбка Родная

             ("Старые фотографии", из цикла "Слова").

       Присутствие рядом с нашим существованием неких параллельных миров признавалось Генрихом Сапгиром всегда. Об одном из них - в тексте 1989 года:

             Где бы ни был: в гостях или дома, в лесу или в городе, в метро - и в кино - и во сне, я прикладываю ухо к незримой стене. И слушаю -
            С другой стороны вам незримой стены: бормотание, крики, глухая возня… Не люди, не события, не здесь…("Стена").

       Возможно, это было воспринято поэтом от обэриутов, а может быть, традиция лишь помогла развить внутренне присущее ему качество: "…целый ряд формальных вещей в моих текстах сделан не для экстравагантности, а чтобы полнее ощутить реальность. Ибо я точно знаю: за нашей будничной реальностью есть иные реальности, иные миры. Нечто, что мы чувствуем, или чуть чувствуем, или не чувствуем вообще. Между тем оно есть, есть, есть!"
       Встреча человека со своим двойником лицом к лицу может означать, что граница стала проницаемой. Это сюжет чудесный и опасный, однако у поэта он разрабатывается отнюдь не в мистическом ключе. Вообще очень трудно говорить о мистическом у Сапгира, поскольку "застенное", "потустороннее" воспринимается и изображается им без необходимого в мистическом сюжете "священного трепета". В художественном пространстве Сапгира чудо ожидаемо, оно должно произойти - и происходит. Утверждение тождественности ("я - Строфилус", "сам я вам теперь чудом буду") требует подтверждения, и оно может быть только "чудесным". Чудо - явление сущности, воплощение невидимой ("только голос") духовной субстанции в почти графически сделанном автопортрете, совмещающем наконец в едином образе телесное и трансцендентное, обыденное и невероятное, реальное и фантастическое. Появляются несколько скругленных линий, резко прочерченных динамическими жестами, - происходит зримое поступенчатое (построчное) превращение:

            сел нахохлясь как сова
            спрятал руки в рукава
             пусть увидят что - крылатый
            смотрит в рюмку клюв горбатый

       Линиями обозначились голова и спина, сложенное крыло, нос-клюв, осталось только добавить несколько легких штрихов и неземной световой ореол - золотое или серебряное сияние:

             вся небритость серебрится
            в мелких перышках

       И вот перед нами Строфилус - "птица в шапке ватнике и варежках". Природа ее амбивалентна, и внутренняя антиномичность образа не исчезает: "придурок", в голове которого "голоса возносят в небо клирос"; птица "в ватнике" - "златоперая птица"; полет "я"-Строфилуса над "веницейской жизнью" и - возвращение к мысли о "таком нелепом" русском человеке и т.п. Но отождествление - встреча и слияние с божественным двойником - уже состоялось:

             и блеснув со спицы
            взвилась ярко
            златоперая птица Строфилус
             над собором святого Марка
             взметнулись голуби ко мне -
            кипит Венеция на дне…

        В 1989 году Сапгир писал: "Я сам - стена, в которой дырки проделаны. Кричу, чтобы отворили. Напрасно. Не глух, но замкнут. Ключ потерян". Похоже, что именно на границе миров ключ все-таки отыскался. Причудливо петляющая тропа, начинаясь в обычном парке, заводит, благодаря абстрагирующему воздействию фразеологизма ("в трех соснах тропа заблудилась"), в места незнаемые ("не здесь"). Она двоится (лыжня, след от санок), то обнаруживается, то исчезает. И в конце концов проложенная "златоперой птицей" тропа-строка, по которой прогуливаются "дрофы и грифы", приводит поэта к самому себе. Финальный занавес - "мельтешенье снежинок". Из этого хаотического брожения и является художнику образ: Пушкину - "птица с женским ликом", Жюль Верну - Наутилус, передвижной утопический мир, дом-государство, Генриху Сапгиру - его гений, и встреча эта - знак реализованности "внутренних сил и возможностей" и судьбы поэта в согласии с божественным замыслом.


  следующая публикация  .  Генрих Сапгир  .  предыдущая публикация  

Герои публикации:

Персоналии:

Последние поступления

06.12.2022
Михаил Перепёлкин
28.03.2022
Предисловие
Дмитрий Кузьмин
13.01.2022
Беседа с Владимиром Орловым
22.08.2021
Презентация новых книг Дмитрия Кузьмина и Валерия Леденёва
Владимир Коркунов
25.05.2021
О современной русскоязычной поэзии Казахстана
Павел Банников
01.06.2020
Предисловие к книге Георгия Генниса
Лев Оборин
29.05.2020
Беседа с Андреем Гришаевым
26.05.2020
Марина Кулакова
02.06.2019
Дмитрий Гаричев. После всех собак. — М.: Книжное обозрение (АРГО-РИСК), 2018).
Денис Ларионов

Архив публикаций

 
  Расширенная форма показа
  Только заголовки

Рассылка новостей

Картотека
Медиатека
Фоторепортажи
Досье
Блоги
 
  © 2007—2022 Новая карта русской литературы

При любом использовании материалов сайта гиперссылка на www.litkarta.ru обязательна.
Все права на информацию, находящуюся на сайте, охраняются в соответствии с законодательством РФ.

Яндекс цитирования


Наш адрес: info@litkarta.ru
Сопровождение — NOC Service