Москва Мурманск Калининград Санкт-Петербург Смоленск Тверь Вологда Ярославль Иваново Курск Рязань Воронеж Нижний Новгород Тамбов Казань Тольятти Пермь Ростов-на-Дону Саратов Нижний Тагил Краснодар Самара Екатеринбург Челябинск Томск Новосибирск Красноярск Новокузнецк Иркутск Владивосток Анадырь Все страны Города России
Новая карта русской литературы
Страны и регионы
Города России
Страны мира

Досье

Публикации

к списку персоналий досье напечатать
Елена Элтанг  .  предыдущая публикация  
Фасетчатый взгляд Лены Элтанг
Интервью

14.06.2010
Интервью:
Анна Строганова
Досье: Елена Элтанг
Лена Элтанг – русский писатель и поэт, живущая в Литве, автор романов «Побег куманики» и «Каменные клены». Ее первый роман «Побег куманики» литературный критик Виктор Топоров назвал «лучшим русским романом за последние несколько лет». Второй роман «Каменные клены» стал лауреатом премии НОС (Новая словесность). Другой литературный критик Дмитрий Волчек объявил оба романа Лены Элтанг «самым интересным из того, что произошло в русской прозе с начала столетия». Мы поговорили с Леной о литературном процессе, стрекозах, пчелах и древесных жуках, а также об ответственности перед читателем и о тишине.

Вы живете в Литве, в Вильнюсе…

Я родилась в Санкт-Петербурге, переехала в Литву в 88-м году, а потом уехала в Европу, и снова вернулась в Литву. В общем, вне России я путешествую и болтаюсь где-то 20 лет.

Вы стали писать в Питере или Вы стали писать, когда уже уехали жить в Литву?

Я стала писать не в Питере, потому что я уехала совсем юной девушкой. Тогда я писала стихи, и много лет потом писала стихи, даже умудрялась их публиковать. Это время не прошло зря, потому что я научилась владеть языком. Уехав из России, я потеряла бы его мгновенно, если бы не стихотворная, мощная, властная база, лексика, которую стихи так глубоко запускают в вашу кровь, что вытащить ее никаким литовским, датским, английским и всем, чем набита моя голова сейчас, как игольная подушка, невозможно. Если бы я не была поэтессой в начале, кто знает, чем бы это кончилось.

Вы думаете, что тот факт, что Вы уехали из России, был определенным толчком к тому, что Вы стали писать? Ваше окружение изменилось, соответственно, ваш внутренний мир тоже, наверно, изменился…

Это очень хороший вопрос. На самом деле, это очень глубокое замечание. Человек, который уезжает из своей страны и тоскует по языку, с ума сходит по языку, который хватается за любой журнал, за любую книгу, за любого русского собеседника, если такой человек начинает писать, он спасен. Безусловно, если бы не было задатков, не было какого-то состояния писательского прежде, вряд ли я начала бы писать, но там оно получило свое развитие. Это даже не ностальгия, а физическая тоска по языку, по трепету кончика языка… Он по-другому двигается…Ты не хочешь говорить этих слов, английских, литовских, датских, ты хочешь говорить другие слова, а сказать их некому. Поэтому ты говоришь их на бумаге.

А есть ли какая-то русскоязычная среда, в данном случае в Вильнюсе? Есть ли другие русскоязычные писатели, литераторы, редакторы, журналисты?

Меня часто об этом спрашивают, но я могу сказать Вам то же самое, что и всем, к сожалению, что я писателей не люблю. Глаза бы мои их не видели. Русских писателей я в состоянии выносить только потому, что они говорят по-русски. Но сами по себе писатели люди страшные (как и я сама, очень страшный человек), общаться с ними невозможно, как и со мной. Поэтому бог с ними, если они в Литве есть, а они наверняка есть и хорошие, пусть они себе существуют, но пускать их в свой дом и в свою жизнь, которая и без того забита текстами до отказа, что в ней уже практически нет места для меня и для моей семьи… Не потому что я – сноб, или потому что презираю литовскую литературу, нет, просто я совершенно равнодушна к писателям, как к таковым.

При этом бытует мнение, что большинство писателей вращается в своей узкой среде, где они друг друга поедают или, наоборот, боготворят…

Да, есть несколько таких суждений о писательском мире, в частности, как о серпентарии, где все друг друга поедают и стараются отравить. Как человек достаточно уже поживший на свете, я могу сказать молодому писателю – как когда-то сказал один итальянский поэт «держись подальше от продажных женщин» – так вот я могу сказать молодому писателю, держись подальше от писателей, молодых, старых, хороших, плохих, держись от них подальше. Не надо пить с ними водку, не надо с ними говорить о литературе. Садись, пиши, работай. Потому что очень много талантливых людей погибает в самом начале, только потому что их очень волнует состояние литературы, литературный процесс. Нет никакого процесса. Твой процесс – это встать в пять утра, как я встаю, и 7-8 часов отработать. Каждый день, без выходных, без отпусков. Тогда получаются книги. Не важно, может быть, они получаются плохие – это другой вопрос. Но есть работа, есть результат. Все остальное – от лукавого, но это понимаешь, к сожалению, к сорока годам. Если бы мне кто-нибудь вот так сказал по радио, или в газете бы написали, я бы начала давным-давно работать. А я пятнадцать лет своей жизни, будучи достаточно признанной поэтессой, известной в узких писательских кругах, провела в разговорах ни о чем, в выпивании вина, выкуривании табака, в таких важных для литературного процесса вещах. Бред собачий! Все это не нужно. Это можно себе позволить, когда у тебя есть час посидеть с друзьями, но ты уже написал свои страницы, ты уже свою работу сделал – тогда уж, так и быть, налей себе стаканчик.

«Каменные клены» – это ваш второй роман, «Побег Куманики» первый, были ли до этого романы, которые вы писали в стол?

Дело в том, что я вообще не писала большую прозу, как таковую, вообще не знала, что это такое. Я писала много лет стихи, короткие рассказы, их печатали, и у меня не было никаких проблем. Все, что я писала, все печаталось, но это все было маленькое, крошечное. А роман я написала на пари. Когда мы с друзьями сидели, разговаривали о высоком и придумали, что вот такой бы мог бы быть сюжет, такой интерактивный блог, где персонаж делится своими переживаниями, такая литературная мистификация, то я подумала, а ведь, действительно, это хороший повод для романа. В тот момент, у меня даже в голове не было, что получится такая книга! Во-первых, такая большая, во-вторых, такая сложная, то есть у меня совершенно не было этого в голове, когда я этот блог завела просто для смеха. И когда я его завела, те же самые друзья-писатели мне сказали, что тебя хватит на два дня, а потом тебе это все надоест, так же как надоедает все остальное. Через 2-3 дня я получила столько отзывов на то, что писал мой персонаж в блоге, что я поняла, что народ-то истосковался именно по такому разговору, по такому тексту – иначе бы, этот человек, которого я высосала из пальца, который появился несколькими репликами в интернете, не вызвал бы такого интереса к себе. Я поняла, что такая книга нужна, и я загорелась сама. Собственно, это и был первый роман, а до этого я не писала ничего большого и серьезного.

У Вас вышла книга «Каменные клены». Насколько я знаю, она вышла в этом году…

Нет, она вышла в прошлом году, а в этом году она получила премию, поэтому о ней много говорят. Это обычная практика: книга, вышедшая год назад, еще вполне «премиабельна». Она получила премию НОС (Новая словесность). Эту премию организовал фонд Михаила Прохорова, такого русского мецената (смеется). Книга вошла в короткий список, я очень этому удивилась. Она совершенно не из тех романов, которые получают премии. Есть романы, обреченные на премию, а есть романы, которые спокойно проходят к читателю, а потом также спокойно остаются на книжных полках, но шумихи вокруг них не бывает. А этот роман вошел в шорт-лист. Я приехала в Москву просто чтобы выпить с друзьями шампанского и сидела, совершенно ни на что не надеясь, даже не думая ни о чем. Когда она все-таки получила первый приз, я была очень удивлена. Деньги, конечно, никому не мешают, слава книге не мешает, но я до сих пор смотрю на эту книгу с оттенком недоумения. Как на ребенка, который родился, чтобы быть сапожником, и вдруг неожиданно стал поваром. В семье на него смотрят: что ты такое делаешь? Мы тебя не для этого зачинали! Вот так и у меня с этой книгой, не для этого писала. Но получила, и хорошо, и слава Богу.

А что в ней такого, что, по Вашему мнению, мешает ей претендовать на премию?

Дело в том, что когда я начала эту книгу писать, после того шума, который был вокруг первого романа, который попал во все возможные шорт-листы (ничего не получил, слава Богу), я побывала на всех возможных премиях и презентациях и пообещала себе, что больше я не связываюсь с российскими премиями, а пишу роман, который будут читать исключительно читатели, рожденные для того, чтобы читать такие романы. Таких читателей, человек, может быть, 15-20. Книга вышла тиражом в 5000 экземпляров, а потом еще в 10 000, что, в общем, достаточно. Почему, я вам скажу. Не потому что книга сложная, не потому что книга как-то хитро выплетена, не потому что она не современна, а просто, потому что это очень тихая книга. Это книга о тишине. О той тишине, которая настает в каждом человеке в какой-то момент. Особенно в женщине. Женщины склонны к тому, чтобы в них наступала тишина время от времени. Это книга о 30-ти летней женщине, в которой наступила тишина. И она больше не может говорить. Не потому что она онемела, а потому что ей совершенно нечего сказать, она исчерпала слова. Если в первом романе герой спасал свою жизнь от надвигающегося хаоса и безумия с помощью текста, и таким образом убегал (поэтому книга называется «Побег куманики»), то в «Каменных кленах» Саша окаменела. Окаменела, онемела и говорить не может. О том, как эта женщина выкарабкивается из состояния человека, побежденного хаосом, очень тихо, очень интимно, совершенно не ярко, не шумно, не скандально. Это была книга, обреченная на молчание. И когда она получила премию, я просто была потрясена. Я подумала, неужели нашлось еще несколько человек, которые ее прочитали и именно они оказались членами жюри. Какое совпадение!

Почему в каждом человеке наступает тишина?

Если бы Вы не были так молоды и прекрасны, Вы бы такого вопроса не задавали. Тишина наступает, когда становишься немного старше и начинаешь уставать от слов. Я очень надеюсь, что у Вас такой момент не наступит, потому что наступление тишины в женщине – это ничего хорошего. Наступление тишины в писателе – это практически смерть. Безвременье. Почему наступает, говорить не буду, у каждого свои причины. А вот варианты выхода из этого состояния достаточно просты, их не много. Я попыталась один из них написать в этой книге. А вот в новом романе, который я закончила буквально несколько недель назад (писала его два с половиной года), в этом романе человек не справился со своей тишиной. Не то чтобы закончилось для него трагически. Просто между прозой и поэзией, между любовью и смертью, существует некое пространство тишины. Вопрос насколько ты в нем задерживаешься.

Для вас «Каменные клены» это в чем-то личные переживания, личный опыт?

Единственное, что меня объединяет биографически с этой книгой, это то, что роман начинается с того, что у героини погибают собаки, в моей жизни собаки погибали, не более того. Больше меня ничего с героиней не объединяет. Мало того, я ее создала, как бы желая отодвинуть, дистанцироваться каким-то образом от тех страхов, которые преследуют каждую женщину. Я никогда не попадала в то пространство, в котором живет Саша, может быть, поэтому я писала о нем с таким напряжением, внутренним натяжением, отсутствием воздуха, вакуумом. Этот роман написан очень жестоко. Люди, которые пишут мне письма по поводу этого романа, начинают с одного и того же: Почему все так жестоко? Почему первый роман полон любви, он светлый, прекрасный, он ведет нас куда-то, а после второго хочется пойти напиться, накуриться, лечь где-нибудь и молча смотреть в небо.

Много людей пишут письма?

Да, очень много людей пишут письма и достаточно много пишут мрачные письма. Правда, одна девушка написала мне письмо, что «Каменные клены» спасли ее от самоубийства. Может быть, она, конечно, припустила напряжения, но, по крайней мере, для меня это было серьезной компенсацией за ту работу, адскую пахоту, которую мне пришлось пережить с «Каменными кленами».

Как Вы считаете, можно ли вообще говорить об ответственности писателя за то, как его книги влияют на других людей?

Тут есть другой вопрос. Что такое быть писателем? И как можно им не быть? Это ведь физическое состояние. Это практически смена зрения с простого на фасетчатое. Как у стрекозы. Если однажды у вас зрение поменялось на такое, обратно, не стрекозой, вы уже не станете. Или, скажем, можете ли вы перестать быть древесным жуком, если вам надоело ходить в стене? Не можете. Если вы стали писателем, вы им стали, и вас уже оттуда не вытащишь никакими раскаленными щипцами, а, следовательно, мера ответственности – понятие здесь очень субъективное. Потому что, скажем, если вы один раз написали книгу, в которой полностью осознали свою ответственность перед человечеством, а потом вы передумали быть писателем, то кто эту ответственность с вас снимет? Это достаточно сложный вопрос и ответ на него размытый.

То есть Вы можете спасти кого-то, но Вы точно также можете кого-то и погубить…

Вообще, что такое предназначение литературы, как не борьба человека с хаосом? Наблюдать эту борьбу с хаосом, подступающим, начинающим вас душить можно по-разному. И читатель всегда по-разному настроен, он может быть на стороне хаоса. Он может быть на стороне того, кого хаос душит. Он может быть нейтрален. То есть каждый раз меру своей ответственности ты, конечно, не можешь регулировать. Я могу сказать, что если человек пишет о любви и смерти, то он, конечно, поэт. Если он между двумя полюсами любви и смерти находит еще плотные, наполненные медом соты ежедневной жизни, соты рутины, и в этом находит красоту, понимаете, не в великолепных полярных понятиях, а в каких-то вещах, когда сейчас больно, сейчас стыдно – это уже проза. И конечно, ответственность разная. За каждую соту отвечаешь, за каждую пчелку. С ума можно сойти от такой ответственности! Поэтому, ну что с писателя взять? Вот он написал… Кто-то от этого не покончил с собой, а кто-то наоборот пошел, например, напился и попал под машину с горя. Тут уже не уследишь. Мне, конечно, хочется, чтобы поменьше этого случалось. С моей книгой подмышкой, по крайней мере, я не хочу никого найти на проезжей части.


Елена Элтанг  .  предыдущая публикация  

Герои публикации:

Персоналии:

Последние поступления

06.12.2022
Михаил Перепёлкин
28.03.2022
Предисловие
Дмитрий Кузьмин
13.01.2022
Беседа с Владимиром Орловым
22.08.2021
Презентация новых книг Дмитрия Кузьмина и Валерия Леденёва
Владимир Коркунов
25.05.2021
О современной русскоязычной поэзии Казахстана
Павел Банников
01.06.2020
Предисловие к книге Георгия Генниса
Лев Оборин
29.05.2020
Беседа с Андреем Гришаевым
26.05.2020
Марина Кулакова
02.06.2019
Дмитрий Гаричев. После всех собак. — М.: Книжное обозрение (АРГО-РИСК), 2018).
Денис Ларионов

Архив публикаций

 
  Расширенная форма показа
  Только заголовки

Рассылка новостей

Картотека
Медиатека
Фоторепортажи
Досье
Блоги
 
  © 2007—2022 Новая карта русской литературы

При любом использовании материалов сайта гиперссылка на www.litkarta.ru обязательна.
Все права на информацию, находящуюся на сайте, охраняются в соответствии с законодательством РФ.

Яндекс цитирования


Наш адрес: info@litkarta.ru
Сопровождение — NOC Service