Москва Мурманск Калининград Санкт-Петербург Смоленск Тверь Вологда Ярославль Иваново Курск Рязань Воронеж Нижний Новгород Тамбов Казань Тольятти Пермь Ростов-на-Дону Саратов Нижний Тагил Краснодар Самара Екатеринбург Челябинск Томск Новосибирск Красноярск Новокузнецк Иркутск Владивосток Анадырь Все страны Города России
Новая карта русской литературы
Страны и регионы
Города России
Страны мира

Досье

Публикации

к списку персоналий досье напечатать
Игорь Котюх
«Энтузиазм культуртрегерству во вред»
Интервью с Павлом Настиным

04.09.2007
Интервью:
Игорь Котюх
Досье: Игорь Котюх
Редактор журнала «Новые облака» Игорь Котюх беседует с поэтом, фотографом и культуртрегером Павлом Настиным о литературной ситуации в Калининграде, поэзии и визуальном искусстве.

        Игорь Котюх: Павел, Вы известны как поэт, фотограф и активный организатор различных культурных перформансов в Калининграде. Кажется, нет более осведомленного человека в устройстве нынешнего калининградского литпроцесса, чем Вы. Как Вам удается совмещать собственное творчество с общественной работой?
        Павел Настин: Совмещать приходится не творчество с общественной деятельностью, а основную работу с общественной деятельностью. Письмо или занятия фотографией ни с какой общественной детятельностью, как Вы понимаете, несовместимы, поскольку требуют уединения и сосредоточенности. Так что я веду электронную пересписку и вожусь с нашими интернет-проектами в рабочее время. Похоже, начальство с этим уже смирилось. Постепенно, с опытом, когда начинаешь лучше понимать, что должно и чего хочешь, времени на обслуживание отлаженных проектов тратится не так много, но заниматься ими все равно нужно буквально ежедневно. Помню, в 2003 году мы начали готовить наш первый фестиваль актуальной поэзии «СЛОWWWО» за два месяца до события, а сейчас это происходит как бы само собой – авторский состав определяется в ходе текущей работы, а поиск зала, афиши и прочая организационная суета отнимает три-четыре дня. В нашем деле важны постоянство и регулярность работы, а энтузиазм культуртрегерству только во вред.
        Кстати, у нас в России «общественной деятельностью» называют несколько иные занятия, а то, что мы делаем, уместнее понимать как серию частных инициатив в рамках автономного культурного проекта (было такое хорошее советское слово - «самодеятельность»), поскольку наша (я имею ввиду группу «РЦЫ») кураторская работа направлена не столько вовне – на публику, сколько внутрь – она посвящена структурированию и медийной поддержке литпроцесса, а публичность – это побочный эффект.
        Похоже, в России всегда будут актуальны различные литературные группы, движения и объединения. Как альтернатива или союзник генеральным институциям, и просто как инкубатор талантов. Вы допускаете мысль, что где-то, например в Калининграде, может появиться сильный поэт, не связанный ни с какими литературными группами, и не желающий примкнуть ни к одной из них впоследствии? Вы можете спрогнозировать будущее такого «культурно аполитичного» автора?
        То, что Вы называете генеральными институциями, в России так давно и безнадежно ангажировано государством со всей его византийской спецификой, что художественная инициатива действительно обычно исходила да и теперь исходит от автономных художественных групп. Проще говоря, литература в России с организационно-правовой точки зрения всегда была делом частным, а государство в меру своей неуклюжести в это частное дело вмешивалось тогда, когда результаты становились общественно значимыми. Известны, правда, отдельные случаи прямо-таки провиденциального превентивного вмешательства государства, я имею в виду суд над «окололитературным трутнем» Бродским, который в одночасье сделал одного из ряда хороших петебургских поэтов значимой общественной фигурой. Известна нам и политика сталинского тотального управления культурой «вручную». Но все же культура в России, по крайней мере литература – дело частное. И зачастую ее делают именно группы. Но группы, если это группы, а не банды, работают не на себя, любимых, а на литпроцесс как таковой, иначе они просто не получают должной легитимации в общественном мнении. Но все это никак не обязывает автора присоединяться к какой-либо группе, были бы стихи приличные, а опубликоваться – не такая уж и проблема, правда, известность к автору не придет без усилий с его стороны, без публичной деятельности, так что с кураторами все равно придется контактировать. Но я не вижу в этом проблему, ведь нынешние инициативные группы формируются не на старом добром принципе художественного манифеста и размежевания, а как кураторские объединения, как структуры кооперации в едином поле. Жесткий императив единства эстетической платформы сегодня не действует, работает другой подход: полистилистичность в рамках единого художественного пространства – те самые постмодернистские «сто цветов». И это обстоятельство, как Вы понимаете, стилистически никак автора не обязывает. Мне кажется, эта тенденция к объединению связана с сильным давлением политической реакции и масс-культуры, ею порождаемой, на «высокую» культуру. Постмодернизм – это вовсе не усталость, не бессилие, как почему-то принято считать, а защитная реакция культуры – яростная самооборона.
        К сфере Ваших интересов относится также «культурное» освоение Интернета. Недавно французская газета «Liberation» написала, что в России «блоги взяли на себя роль, которую играли в советскую эпоху кухни: «они стали последним убежищем, где можно свободно переделывать мир». В какой мере эти слова можно отнести к Вашим сетевым проектам, сайту «Полутона – один ты никто» и электронному журналу «Рец»?
        Да не читайте Вы газет - ни советских, ни французских! Мир интернетом не переделаешь, а вот интернет всем миром – это хоть и можно было бы попробовать, но тоже, скорее всего, безнадежное дело. Блоги слишком открытый и текучий ресурс, чтобы взять на себя какие-то серьезные функции культурного строительства. Менее посещаемые и более консервативные, но, вместе с тем, пилотируемые компетентными людьми, сайты куда продуктивнее, все-таки это полноценный культурный архив. В русском литературном сегменте это, к примеру, «Новая камера хранения», «Вавилон» и журнал «TextOnly», сайт проекта «Арго», сайт Сапгировской антологии, сайт филфака Тартуского университета, демократичный, но качественный проект «Сетевая словесность», в Риге - «Орбита». Наши интернет-проекты – сайт сообщества «Полутона» и журнал «РЕЦ» - это независимые ресурсы, входящие в эту систему и сочетающие функцию «потокового» медиа (блога) и культурного архива. У нас, кстати, расквартированы два веб-архива – веб-версии израильского журнала «Двоеточие» (Гали-Дана Зингер) и американского «Reflect» (Рафаэль Левчин). Так что, мы не пытаемся ни субституировать кухню, ни переделывать мир, мы объединяем младшее поэтическое поколение и потихоньку учимся взаимодействовать со старшим - связь времен, так сказать.
        В литературных Москве и Петербурге все еще спорят о традиционном и свободном стихе. Каково отношению к верлибру в Калининграде, учитывая его уникальное географическое положение в центре Европы, где верлибр как раз очень развит?
        Как-то раз в приватном разговоре финский поэт и переводчик Юкка Маллинен обронил: рифма – это, мол, феодализм, а верлибр – поэтический язык развитого демократического общества, ну и пришлось мне, сами понимаете, защищать родину. Я ответил ему в том духе, что силлаботоника органична русской поэзии, а я-то сам, заметьте – верлибрист, что традиция русского регулярного стиха не только не отжила, но и дает наиболее интересные сейчас, на мой взгляд, результаты. К примеру, самый сильный, как мне представляется, из сложившихся в 90-е годы авторов - Елена Фанайлова пишет в весьма традиционной манере, практически никаких формальных экспериментов, но посмотрите, как она это делает, как это работает: используя совершенно прозрачное и узнаваемое с точки зрения приема письмо она только лишь за счет исключительно дерзкой работы с лексикой добивается эффекта «объемного взрыва». Что я имею ввиду: в одной строфе у нее могут быть спрессованы термины психоанализа, бытовизмы, мат, лексика агиографического стиля, традиционные лирические эллипсы, политически заостренные сентенции, но именно в силу прозрачности традиционного письма и хорошо организованной метрики все это является читателю почти одновременно, и в читательской голове происходит взрыв, который я и называю «объемным», потому что читателя мгновенно «растаскивает» по самым экстремальным закоулкам русской лексики, поскольку Фанайлова напрочь отменяет обыденное читательское представление о возможном в поэзии и, шире, представление о возможном в русском языке вообще. Таким образом, ее письмо из частного художественного жеста превращается в чудо о языке, едва ли не каждое конкретное ее стихотворение благодаря смелым лексическим сочетаниям и подчеркнуто традиционной метрической форме из «стиха здесь и сейчас» превращается в стихотворение вообще, не самый ли это верный признак поэтического гения – способность претворять частный художественный жест в явление языка? Подчеркиваю, верлибром этого не добьешься, здесь прозрачность нужна, а русский верлибр имеет, сдается мне, неустранимое свойство акцентировать внимание читателя на фактуре письма, на себе самом. Надеюсь, я отстоял права силлаботоники? Что касается верлибра, то он, при всей его нынешней распространенности среди молодого поколения поэтов, пока еще остается подчиненным стилем – вторым среди равных. Не так много авторов дают качественный верлибр, а, главное, недостаточно много успешных литературных судеб пока что состоялось благодаря ему, но, заметьте, я говорил о социокультурном аспекте, а с точки зрения уровня развития, разнообразия стилей (к примеру, крупная лиро-эпическая форма у Кирилла Медведева, Сергея Михайлова, Федора Сваровского, миниатюра у Евгения Паламарчука, Дарьи Суховей и Марины Хаген) и арсенала выразительных средств современный русский верлибр сегодня конкурирует с традиционной метрикой на равных - возьмите к примеру того же Бориса Херсонского, особенно его книгу «Семейный альбом» - автор превосходно чувствует себя и верлибре, и дает нам прекрасные его образцы, и в «граненом» метрическом стихе. Дело, мне кажется, в том, что если стих состоялся, если его смысл как-то сумел проникнуть в читательское сознание и «раскрыться» в нем, то форма стихотворения оказывается лишь оболочкой, необходимой для восприятия, будучи воспринятым, стихотворение теряет свою форму, сбрасывает оболочку. Весь вопрос в том насколько автору удалось гармонизировать отношения выбранных приемов письма и поэтического смысла.
        Что касается Калининграда и влияния его геополитического своеобразия на стилистику местных авторов, то связать географию с поэтикой мне, ей-богу, не под силу. Здесь есть единое литературное пространство, в котором поэтика Игоря Белова, наследующая традиции советской лирики (Межиров, Слуцкий, Рыжий), объединению «СМОГ» (Губанов) и раннему «Московского времени», соседствует с обычным для Прибалтики исповедальным верлибром рижанки Ирины Максимовой, а Сергей Михайлов, Евгений Паламарчук и Ваш покорный слуга пишут то «в рифму», то верлибром, правда, я сейчас почти только верлибром. Кстати, недавно я из любопытства опросил нескольких калининградских поэтов, так вот почти все отметили, что им близка поэтика рижской группы «Орбита», к ним у нас особое отношение.
        Литературная группа «Рцы», в которую Вы входите, развивает направление «Urban pop poetry». Значит, перефразируя Бродского, «стихотворение – это фотография города»?
        Вообще-то, «Urban pop poetry» - это «прикол», не более. Сами понимаете, под «городскую поп-поэзию» можно подвести что угодно – от стертой «авторской песни» до не менее стертого концептуалистского абсурда, а мы вовсе не это имели в виду. Но в каждой шутке есть доля шутки, и, когда мы создавали наш проект «Полутона», нужна была какая-то удобная вывеска, вот мы и взяли эту: здесь, мол, принимают не слишком почвеннические, не слишком академические, но и не слишком радикальные стишки – сдавайте макулатуру! Шучу, шучу. Если отнестись к брэнду серьезнее, то само название «Urban pop poetry» - это и есть манифест нашего поиска нового мейнстрима. Современный стих, мы считаем, пройдет срединным путем, избегая и поставангардных, и почвеннических крайностей. Как видите, о «фотографии города» речь не идет.
        Поговорим о собственно фотографии. Вы фотографируете пейзажи и портреты. Насколько важны для Вас документальное начало снимка, обработка фотографии и класс фотоаппарата?
        Не только пейзажи и портреты, в последнее время я работаю в жанре фрагмента и натюрморта. Во всех этих жанрах превалирует задача создания обобщенного художественного образа средствами фотографии, а документальное начало ослаблено. Да мне и не близки идеология и стиль «Magnum», хотя, конечно, Картье Брессона я люблю, но какой же он документалист – он художник каких мало. Несколько лет назад я начинал с пикториалистических опытов, изначально меня интересовали возможности максимального обобщения изображения, впрочем, это обычная для фотографа эволюция – монокль на малоформатной камере, печать на акварельной бумаге на солях, скажем, железа (серия цианотипов 2005-2006), заигрывание с возможностями «цифрового пикториализма» - сочетание размывающего светофильтра (в моем случае это был осколок стеклянного строительного блока, серия «Pictoria», 2004) и цифровой камеры, работа со струйным принтером (моя техника «мокрой кальки», 2005), съемка максимально расфокусированной цифровой камерой (2007), но постепенно я пришел к более традиционным и более прозрачным по смыслу работам (серия «Теплая зима», 2007) – это распространенная сейчас комбинация пленочных и цифровых техник. Снимаю я на черно-белую пленку, проявляю вручную, сканирую в фотолаборатории на лазерном сканере, а скан обрабатываю в графическом пакете. У этого подхода есть ряд преимуществ перед съемкой сюжета на цифровую камеру, в частности, размер и качество получаемого скана позволяет сильнее увеличивать снимок, а цифровая обработка изображения все же более удобна и менее трудоемка, чем ручная печать. Хотя, конечно, надо признать, что традиционная для 90-х годов ручная фотопечать на мультиконтрастной бумаге в двух цветовых каналах с последующим двойным-тройным тонированием, считающаяся сейчас музейным и коммерческим стандартом для ручной печати, дает исключительные результаты, но, увы, она слишком затратна и трудоемка для меня. Что касается «класса» камеры, то, честно говоря, я не вполне понимаю вопрос... Вы хотите спросить, чем я снимаю? Да чем попало – советскими камерами 50-60-х годов выпуска формата от 6х9 см до 35 мм, а также малоформатными камерами «Canon», «Pentax», «Paraktica» и чешской среднеформатной камерой «Flexaret», люблю советскую оптику - объективы «Юпитер-9», fisheye «Зенитар», «Мир-20» и т.д. Знаете, все это не важно, дело не в камере – это как с верлибром и силлабо-тоникой – дело-то не в приеме, не в метре, а только в том, работает или не работает произведение, все. Пока фотография не сделана – какое зрителю дело до моей техники, а когда она сделана – тем более, кому какое дело, как именно она сделана. Собственно искусство фотографии и состоит в значительной степени в преодолении его технической природы, от техники в современном смысле этого слова – к техне в античном, от обладания - к умению, от умения – к выражению художественного смысла. Фотографы, слишком привязывающиеся к фототехнике, как художники, к сожалению, обречены.
        А теперь провокационный вопрос. Из калининградских авторов в Эстонии знакомы с Игорем Беловым – он выступал на международном литературном фестивале в Тарту, его стихи были переведены на эстонский и опубликованы в журнале. На каких других калининградских авторов Вы рекомендовали бы обратить внимание устроителей международных фестивалей (число мест ограничено)?
        Выше я уже упомянул нескольких авторов. Начнем с Сергея Михайлова с присущей ему грустной и тонкой лирической иронией, автор одинаково свободно чувствует себя и в свободном стихе, и в регулярном. Группа «РЦЫ» – это Ирина Максимова – очень откровенные и непосредственные свободные стихи и короткие прозаические фрагменты, родственные Елене Гуро, а также Евгений Паламарчук – он пишет очень спрессованные, афористичные тексты. Все это авторы уже известные как в Калининграде, так и России. Что же касается молодых, то я бы отметил Евгению Лаптеву, которая пока делает первые, но, по-моему, вполне успешные шаги в верлибре.
        В Калининграде и Таллинне примерно одинаковая численность населения. Но в Калининграде есть уникальный для России музей Мирового Океана, экспозиция, посвященная философу Канту, а теперь еще и придуманный Вами литературный фестиваль «Slowwwo». Когда Вы посоветовали бы посетить этот красивый и интересный город, омываемый водами нашего общего Балтийского моря?
        Действительно, стараниями Светланы Геннадиевны Сивковой Музей Мирового океана стал, пожалуй, самым интересным в городе, да и не только в городе – это один из девяти федеральных музеев России. Сейчас, после запустения 1990-х, музеи понемногу приходят в себя. К примеру, Музей янтаря проводит сейчас все более интересные тематические выставки. А так... ну что есть в Калининграде такого, чего нет в Таллинне – органный зал, музеи – все, как в обычном среднеевропейском городе, с той разницей, что в войну Кенигсберг был сильно разрушен, и исторический центр его не сохранился, восстановлен лишь Кафедральный собор, где не так давно открыт второй органный зал и Музей Канта.


Игорь Котюх

Герои публикации:

Персоналии:

Последние поступления

06.12.2022
Михаил Перепёлкин
28.03.2022
Предисловие
Дмитрий Кузьмин
13.01.2022
Беседа с Владимиром Орловым
22.08.2021
Презентация новых книг Дмитрия Кузьмина и Валерия Леденёва
Владимир Коркунов
25.05.2021
О современной русскоязычной поэзии Казахстана
Павел Банников
01.06.2020
Предисловие к книге Георгия Генниса
Лев Оборин
29.05.2020
Беседа с Андреем Гришаевым
26.05.2020
Марина Кулакова
02.06.2019
Дмитрий Гаричев. После всех собак. — М.: Книжное обозрение (АРГО-РИСК), 2018).
Денис Ларионов

Архив публикаций

 
  Расширенная форма показа
  Только заголовки

Рассылка новостей

Картотека
Медиатека
Фоторепортажи
Досье
Блоги
 
  © 2007—2022 Новая карта русской литературы

При любом использовании материалов сайта гиперссылка на www.litkarta.ru обязательна.
Все права на информацию, находящуюся на сайте, охраняются в соответствии с законодательством РФ.

Яндекс цитирования


Наш адрес: info@litkarta.ru
Сопровождение — NOC Service