Досье

Принято думать, что поэзия — это нечто интуитивное, а журналистика — рациональное. Но если начинаешь относиться к тому и к другому как к объему информации, только по-разному эмоционально окрашенному, становится легче. Все рациональные технологии применимы к иррациональному делу поэзии. Просто нужна довольно высокая степень самоконтроля: ты должен понимать, где ты находишься, и в иррациональном, и в рациональном. / далее

Опубликованный в седьмом номере журнала «Знамя» цикл «Балтийский дневник» поэта и журналиста Елены Фанайловой вызывает сложное чувство присутствия при тяжелой ссоре двух давних, намертво связанных, прошедших вместе сквозь черт знает что любовников. Вернее, при осколке этой ссоры — при яростном монологе одного из любовников, одном из тех монологов, после которых трепетные подростки расстаются навек, преисполнившись ненависти друг к другу, а подлинно любящие ложатся в постель и зачинают еще одного ребенка. / далее

Елена Фанайлова — поэт даровитый. Своеобразие ее места в литературе в том, что, принадлежа по кругу творческих связей и по некоторым внешним, сугубо фактурным признакам к эстетически «левому» флангу, она по сути своей поэтики всегда была связана с исповедальной поэзией 1960-х годов. / далее

Про нынешнюю Фанайлову, то есть ее книгу «Черные костюмы» и подборку в «Знамени» «Балтийский дневник», уже много написано. Точкой, на которой сразу же фокусируется внимание комментаторов, оказывается имеющаяся в стихотворениях фактура, воспринимаемая рецензентами как социальная. Разумеется, дело сворачивает на личные ощущения читателя, ощущения выталкивают оценки, конечно - социального свойства. / далее

Елена Фанайлова время от времени пишет стихи, которые меня по-настоящему удивляют. (А такое признание, в сущности, самодостаточно, ничего другого говорить уже не обязательно.) / далее

Возможно, в книге Фанайловой «Черные костюмы» мы видим рождение нового жанра — трагической репортажной поэзии. Но главное, это — настоящая поэзия. / далее

Фанайловой в наследство от прошедшего века осталось уменье невнятицу обращать в шаманские экстазы, дружеские намеки - в проговорки о фатуме. Эти стихи окликают читателя на "ты". / далее

Этот текст представляет собой четыре самостоятельные рецензии на четыре поэтических сборника авторов, вошедших в шорт-лист премии Андрея Белого 1999 года, изданных в издательстве «НЛО» в самом конце 2000 года: «Вид на жительство» Александры Петровой, «Тьма дневная» Сергея Стратановского, «С особым цинизмом» Елены Фанайловой и «Другие и прежние вещи» Михаила Айзенберга. / далее

Эпитет «русский» вынесен в заголовок книги и смотрит на нас прямо с обложки. Это слово и раньше встречалось у Елены Фанайловой, чаще в названиях отдельных стихов или циклов: «Русский альбом», «Русские любовные песни», «Русское видео», наконец «русский роман» («Уходит жизнь, как русского романа// Повествованье...») / далее

Становление-автором есть прежде всего преодоление гравитационных, центростремительных сил, оно не дается безболезненно. И с чем бы фигурально ни расставался поэт, с какими бы «корнями» ни порывал - страной, другом, жизнью, любовью, - все эти «утраченные объекты» на более глубоком уровне представляют, по существу, чистую боль ухода, чуждости. В пределе - самому языку. / далее

Смерть и любовь для Фанайловой не то что рядом, они путаются, или обмениваются атрибутами. Фанайловская любовь - с косой (имеется в виду сельскохозяйственный инструмент): «Приходит любовь, ведет, ведет,//За руку бродит, за руку берет.//Приходит, убьет, убьет» - с этими великолепными повторами, усвоенными Анашевичем, который довел их почти до совершенства. / далее

Время поэзии Елены Фанайловой наступает тогда, когда больше не хочется еще стихов - ее пристальным читателем скорее всего окажется тот, кто утомлен спецэффектами и равнодушен к трюкам. / далее

Меня современная литература не интересует. Простите, это не кокетство. Не так давно я вообще бросила читать художественную литературу. Меня еще интересуют современное кино, причем в массовом его варианте, и изобразительные технологии. (Смыкаются они в таком шедевре масс-культа, как «Город грехов».) Меня интересует жизнь, история, формообразование, трансформации социальной энергии, за этим я еще могу как-то следить, да и то еле успеваю. / далее

Мужское в стихах – это попытка выразить невыразимое, попытаться в словах выразить что-то, что в какую-то секунду тебе кажется, что ты не то что знаешь, а тебе блазнит, что ты что-то знаешь, чувствуешь. Это существование вперед, вправо, влево, вверх, вниз. / далее