[О литературе в журнале «Playboy»]

Лев Данилкин
Знамя
№5, 1999
        Понятно, что кому охота чего-то почитать, тот купит не PLAYBOY, а «Знамя» или просто книжку. Американский PLAYBOY даже продает футболку со своим логотипом – кроликом и надписью I read the articles. Это, типа, смешно. Все, однако, не так просто: я, например, еще когда в этом богомерзком издании не работал, сам, за свои деньги, купил всего один журнал PLAYBOY – из-за того, что на обложке увидел «новый рассказ Пелевина». Не последнюю роль, впрочем, сыграл и второй вынос, очень грамотный: «Группа “Лицей”: открытый урок». Заманчиво было вложить деньги сразу в два предприятия: и Пелевина первым прочесть (когда еще там книжку рассказов напечатают), и на популярных исполнительниц попялиться, на уроке открытом, то есть, поприсутствовать.
        Сейчас в день ко мне приходят по два-три упыря – с рассказиками (и еще пятеро звонят – мол, ну как там – берете?). Чего им надо – бог весть. Чаще всего не денег – известности. Не узкоспецифической толстожурнальной, а «нормальной» (как сказал бы Владимир Сорокин) – чтоб журнал в каждом ларьке и девушке можно было показывать. Глянец, опять же, радует неофита – чего в нем только не отражается. PLAYBOY – отлично раскрученный брэнд; его нельзя недооценивать. Лимонов мне с гордостью говорил, что его рассказы печатал французский PLAYBOY.
        По какому принципу отбирается рассказ для моего журнала? Я всегда говорю этим писателям: чтоб типа Пелевина. (В голове у меня, правда, сидит другой стандарт – что-то вроде «Повестей Белкина». Я бы с удовольствием напечатал сейчас «Метель» или «Выстрел» – они абсолютно не протухли; и это не мои личные пристрастия – пушкинские повести очень подошли бы для журнального формата). Как отбирается рассказ? Алгоритм примерно следующий: имя (например, слово «Пелевин» на обложке дорогого стоит), экшн-сюжет (динамичный такой – с завязкой и развязкой vs. эссе, стихотворение в прозе etc.), причем лучше, если этот сюжет будет построен не просто на забавном анекдоте, а на чем-нибудь странном (все мы хорошо знаем об успехе Пелевина, X-files, Twin Peaks и т.п.). Не надо рассказов про секс. То есть бога ради, но совсем не обязательно. Надо, чтоб было бодро и весело. Язык? Дело хозяйское, но, по мне, лучше обращать внимание на сюжет – это в нашем случае важнее.
        Некоторое время назад в PLAYBOY был объявлен конкурс рассказов. До сих пор у меня стол завален рукописями, хоть конкурс и кончился (ничем фактически: мы дали приз некоему Михаилу Полинину (псевдоним) за обыкновенный детективный рассказ; ничего лучшего не нашлось). Сотни текстов. В основном все писали о чувственной любви в разных ее проявлениях: от амур-тужурных кисейных сюжетцев до грубых, почти по-сорокински простых – как он ввел свой etc. Не буду врать: не читал я все это («Он бежал по раскаленному песку, и его ноги утопали в миллиардах осколков кварца, а его мужское достоинство...»), хотя читать бы надо. Непонятно, почему все думают, что рассказ в PLAYBOY должен обязательно быть про секс. Мы же не печатаем фотографии совокупляющихся пар.
        Российский PLAYBOY отличается от американского. У нас не журнал про Джеймса Бонда, с блондинками, тростями и сигарами, а просто веселый мужской журнал. Претендующий не на модность, а на установление некой нормы. Рубрика «рассказ», честно говоря, не совсем вписывается в концепцию такого стильного мужского журнала. Поэтому, я думаю, в какой-то момент она все же видоизменится. Может быть, это будет что-то менее серьезное и более игровое, вроде рассказов с продолжениями про какого-то одного героя. И писать в этот сериал будут те же Пелевин и Сорокин. Может быть.
        Нам не очень нужна литература. Нам нужна рубрика «литература». Мужчина может поразглядывать девиц, может почитать, чего ему в кино смотреть, может узнать, как змей заклинать, а может и рассказ прочесть. Все должно быть одинаково весело. А весельчаки здесь пишут в «Крокодил». Остальные, за редкими исключениями, занимаются литературой. Это скучно, и мы это печатать не будем.
        Рассказ (обычный) – плохой для глянцевого журнала жанр потому, что в нем нет структуры, его нельзя дробить. Это большой массив текста, с которым трудно что-то сделать – дизайнерски трудный жанр. Весь журнал дробленый (20 телесериалов; 33 способа познакомиться с иностранкой; 15 лучших спецназов мира и т.п.), а рассказ – нет. Забавно, что в нынешнем российском PLAYBOY рассказ – единственная рубрика, рифмующаяся по формату с «девушкой месяца» – большим пикториалом с постером. Это одинаково старомодные вещи, громоздкие и тяжеловесные. Их можно долго читать и пристально разглядывать. Это хорошая литература и хорошие фотографии. «Выкуп» за существование этих рубрик – полоса анекдотов, где литература откровенно профанируется, и полоса «данные», где «девушка месяца» подменена какой-то бодрой моделькой – глянул, хмыкнул, да и перелистнул.
        Наверно, в какой-то момент появится что-то среднее.
        В свое время я вычитал у Курицына, что манифест постмодернизма был когда-то опубликован именно в PLAYBOY. Это хорошо.
        Печатая в PLAYBOY рассказ, мы просто исходим из того предположения, что литература – это хорошее мужское развлечение. (Подзаголовок американского PLAYBOY – Еntertainment for men).
        Все началось со скандального текста Битова. (Интеллигентнейший человек – и вдруг в этот полупорнографический журнал!) Не «Пушкинский дом», конечно, более того, что-то, кажется, совершенно завернутое и нечитаемое. Неважно: планка была взята, плохой текст Битова не означает, что в PLAYBOY могли появляться плохие тексты; наоборот, здесь должны были появляться хорошие писатели. Тонкий, чувствительный ко всякого рода пошлости Битов был гениальным прецедентом. Если уж он пошел... Именно поэтому все эти безымянные авторы до сих пор присылают в PLAYBOY серьезные тексты – они воспринимают нас как литературный журнал. Критик Архангельский пропечатал в «Известиях» PLAYBOY как журнал, в который идут «одни старики». Зря. Не видел он PLAYBOY в последние полтора года. «Старики» легли в основу, как американские блондинки, которых мы печатали до появления первых российских «девушек месяца».
        Пелевин – достижение этого журнала. Три рассказа! Сорокин, Мамлеев, Веллер, Михаил Новиков, Вячеслав Курицын, Владимир Тучков вот будет. Мы отродясь не напечатаем Клеха. Ни Клеха, ни Солженицына, ни Доценко. Они принципиально нам не подходят.
        Самое принципиальное отличие PLAYBOY от литературных толстых журналов: за рассказы здесь платят деньги, такие, на которые можно жить. И это не поощрение деятелям культуры за то, что живы еще, это не грант на поездку в дом творчества – это нормальный гонорар. И писатели не смущаются, что их тексты будут читать «неинтеллигентные» читатели. А мы не смущаемся требовать то, что нам нужно, а не то, что они, писатели, хотят.
        На хорошей – точнее, нормальной, т.е. подходящей под формат данного журнала, – литературе можно зарабатывать такие же деньги, как на фотографиях моделей и откровенных интервью с поп-звездами. ОК.
        Мне интересно иногда: в каком состоянии читатель читает рассказы в PLAYBOY: одурев от разглядывания нереальной «девушки месяца»? Или, наоборот, попялившись на девицу с классной фигурой, еще и поржет над веселым рассказом? Как угодно.
        Менее очевидный, но реально присутствующий контекст литературы в PLAYBOY – рекламные полосы. Удивительно, но в рубрику «рассказ» реклама расходится прекрасно. Это значит, что литературный дискурс по-прежнему престижен в среде рекламодателей – тех самых «новых русских». Черненькие буковки, из которых складывается «литература», по их мнению, ничем не хуже, например, молекул, создающих запах хорошего парфюма, или блестящих деталей новенького автомобиля – все это атрибуты потенциального читателя – «плейбоя».
        Еще я иногда думаю, почему в свое время американцы выбрали в качестве литературного жанра, наиболее подходящего для PLAYBOY, именно рассказ, новеллу. Почему не сонет, не поэму, не одноактные пьесы, не романы типа pulp fiction, которые вполне можно было печатать с продолжением? Похоже, дело в общем настрое журнала: в основе плейбоевского рассказа обычно лежит байка, анекдот, который ты можешь перерассказать приятелю. А коммуникативный формат PLAYBOY – это Я и Ты, где Я – автор и Ты – читатель. Рассказ – очень демократичный жанр, наиболее легко укладывающийся в эту коммуникативную рамку. Такой же демократичный, как «девушка месяца», которая непременно должна быть «next-door girl» – «девушка, которая живет рядом с тобой».






Наш адрес: info@litkarta.ru
Сопровождение — NOC Service