|
Черновики писателя
О повести Юрия Горюхина «Встречное движение»
|
Повесть Юрия Горюхина «Встречное движение» завораживает внимание читателя отточенной художественной формой. Композиция здесь нелинейна: перед нами проходит череда коротких сценок-зарисовок. Как становится ясно довольно быстро, общим итогом каждого из эпизодов для героев непременно будет разочарование, неудача или просто полное отсутствие результата.
Это как бы собранные вместе писательские черновики: несостоявшиеся встречи, незамеченные совпадения, отринутые варианты сюжета. Там, где в «беловике» герои бы встретились чудесным и случайным (а правильней было бы сказать «литературным») образом, дав неизбежное начало развитию действия, в повести Горюхина почти случившаяся встреча Гамлета с Призраком не состоится, а Тристан и Изольда разминутся.
Хотя, может, оно и к лучшему, что разминутся. Тристан, Изольда и Гамлет непременно окажутся у Горюхина пародией на своих прославленных тезок, а Призрак – пьяной «галлюцинацией мутного сознания», так что и достойного внимания сюжета, скорее всего, не получилось бы.
Интерес ситуации в том, что процесс отбрасывания вариантов происходит не в закулисье творческой мастерской, а прямо у читателя перед глазами:
– Дай закурить. Сон, представляешь, приснился...
– На. Как дела-то?
– Да ничего. Сон, представляешь...
– Ладно, побегу, напахался, устал как собака. Будь!
– Давай!
Встречное движение – это движение одной линии горизонта по направлению к другой, вечное движение, при котором как будто что-то происходит, но ничего не случается. И все происходящее отдает сиюминутностью, тщетностью и абсурдностью.
Credo quia absurdum, «верю, ибо абсурдно» – вот принцип, который делает тональность повести необычайно близкой любому воспринимающему сознанию, которое способно осознать абсурдность происходящего вокруг.
Если немного отвлечься от собственно литературной стороны прозы Горюхина, то следует сказать об интересном эффекте, который она производит на читателя. Щемяще жалкие персонажи «Встречного движения», исполненные своей мелочности, навевают тоскливые мысли о том, как мало, если тщательно покопаться в себе, каждый из нас соответствует гордому имени Человека. От созданных автором образов незамедлительно хочется отмежеваться, оградиться, отречься.
Не то чтобы Горюхин был в этом смысле нов и оригинален (длинный список великих теней, образовавших традицию, в которую вписывается наш автор, опускаем для краткости), но нельзя не признать, что удается это ему очень талантливо и главное, ненавязчиво.
Кстати, сама литература тоже находит себе место в описанном мире. В соответствии с внутренней логикой, которой вполне проникаешься всего за несколько страниц чтения, иного места, нежели в сумасшедшем доме, уготовано ей быть не может.
Описание меланхоличной игры в шахматы вдруг прерывается неожиданным и даже шокирующим поворотом: Яков Владленович взял короля Юрия Юрьевича и откусил ему голову. Нечего и говорить, что эта фраза отчетливо напоминает традиционную структуру рассказов одного популярного российского прозаика, вплетающего в свои произведения эпатирующие элементы насилия, взрывающие до этого выстроенный автором мир спокойствия. И точно! Всего несколькими строками ниже мы встречаем «дубля» пародируемого автора: Сорокин спрятал огромную, обритую наголо голову под подушку и перестал пускать пузыри.
Очевидно, такое представление о Владимире Сорокине и создается у среднестатистического человека благодаря инфернальному образу писателя, созданному СМИ. В этих же стенах ведется через страницу разговор о «сумасшедшей» прозе Джойса.
Интересно и то, как часто появляется на страницах книги дорожный инспектор, фигура как будто символически призванная организовать «встречное движение». А на примере нищего духом Павла Сыртланова становится очевидным, что вряд ли кто-то, кроме нас самих, даже вроде бы ответственный за это, сможет «обустроить» и отрегулировать полосатым жезлом нашу судьбу.
Но все же и такая «композиция черновика» должна быть выстроена вокруг цементирующего повествования центрального сюжета. И такой есть – это сюжет о том, как не встречаются главный герой и главная героиня. Не так уж и важно, как их зовут, все имена в повести – это скорее временно присвоенные индексы, обладающие не большей индивидуальностью, чем n или q.
В течение действия герои несколько раз упускают возможность заговорить друг с другом, вращаясь в одних и тех же компаниях, бывая в одних и тех же местах. Однако такая игра должна рано или поздно закончиться. И вот в последний раз разминувшись со своей несбывшейся судьбой, герой задается вопросом: «а куда, собственно, идти дальше?» Возможно, что дорога, которую он выберет теперь, все-таки приведет его к миру, для которого будет более органичен текст с привычной нам композицией «беловика». По крайней мере, автор оставляет нам такую надежду.
Точно знаю, что не хотел бы оказаться персонажем Горюхина – в этом случае мне была бы уготована судьба даже не участника reality-show, выставляющего на показ свое тело, а участь насекомого под микроскопом, которое не смогло бы укрыть от внимательного взгляда и душу, если бы она присутствовала у насекомого. И психологический анализ, надо признать, Горюхину удается мастерски.
Но я бы хотел бы быть читателем Горюхина – читателем его умной, ироничной, красиво построенной художественной прозы. И в этом наши желания совпадают с нашими возможностями.
|
|
