|
Смотри, как трудно жить китам,
Как трудно негру блох ловить!
М. Горький
Сначала небольшое предуведомление. Подлинное имя автора рецензируемой книги стало секретом Полишинеля, кажется, еще до того, как она вышла в свет. Во всяком случае, псевдоним раскрывается во всех откликах на нее, которые удалось обнаружить в сети. Мне же по странному убеждению (может быть, я излишне старомоден?) кажется неэтичным прямо называть имя автора в рецензии на текст, подписанный псевдонимом. Поэтому я обозначу его какой-нибудь литерой; скажем, К. Да, именно К.: все мы немного кафки...
А теперь к делу.
Что мешает плохому танцору, знают, кажется, все. А что хорошему? Прочтя роман «Месяц Аркашон», понимаешь, что примерно то же самое...
Итак, диспозиция следующая.
Место действия. Городок Аркашон на побережье Бискайского залива, в часе езды от Бордо, известный своими пляжами и устрицами. А также тем, что К. пробыл там некоторое время летом 2002 года, болтаясь по берегу Атлантического океана и почитывая Тургенева. Разумеется, И. С. Подробный отчет об этом был исправно доставлен подписчикам Русского Журнала 28 августа того же года. С тех пор он у меня в компьютере и сидит. Из этого текста, собственно, и вырос «Месяц Аркашон».
Время действия. Наши дни.
Герой. Человек без имени и национальности (в тексте есть намеки, что будто югослав). Уличный танцор и вдобавок профессиональный жиголо. Судя по всему, автор придал ему немало своих черт. Повествование ведется от его имени. Не вызывает ни симпатии, ни антипатии.
Героиня. Богатая тридцатилетняя вдовушка без определенного рода занятий (руководит по телефону бизнесом своего покойного мужа). Зовут Эльза. Впрочем, имя ее возникает только где-то в середине романа; а так герой ее называет по-разному: Женщина-с-большими-ногами, Женщина-кенгуру, Женщина-страус, Фея. Неясно, то ли инфернальная дура, то ли просто стерва. Указания на величину ее ног несколько навязчивы; создается впечатление, что автор страдает каким-то комплексом.
Еще героиня. Прихиппованная девица без определенного рода занятий. 28 лет. Болтается по (как она сама выражается) «Европке» в поисках впечатлений. Русская. Зовут Александра, можно просто Алька. Пожалуй, единственный живой и вызывающей симпатию персонаж.
В романе есть еще несколько действующих лиц, нужных не столько для развития сюжета, а просто для его поддержания, чтобы текст не свернулся в повесть или туристический очерк. Так сказать, персонифицированные «висящие ружья». Уличные циркачи Пьер (без прозвища) и Пухлая Попка (без имени). Жители Аркашона Рыбак (без имени, но действительно рыбак) и библиотекарша Фиолетовые Букли (тоже без имени). А также некто Морис, сдвинутый на любви к Эльзе, и местный устричный магнат Луи Луи.
Вот эти персонажи на протяжении трехсот страниц и будут разыгрывать перед читателем кукольную комедию, пересказанную бойкой прозой (или, если подделываться под стиль К., «прозкой»). В конце, согласно законам жанра, ненужных персонажей пристрелят, кому-то отсыплют деньжат, а Герой и Героиня, как вы думаете, что сделают? Ну разумеется, поженятся! Теперь не надо, подобно Бродскому, никого умолять прислать «книгу со счастливым концом» – вот она перед вами.
Завязка и развязка «Месяца Аркашона» настолько традиционны, что вызывают мучительное дежа вю. В курганах книг, похоронивших бесчисленные плутовские и авантюрные романы эпохи Просвещения, К. отыскал дряхлый, но вполне пригодный для использования сюжетец, подлатал его, вытряс, почистил и наполнил новым содержанием. Когда родится новый Пропп, он наверняка распотрошит его и упакует в простенькую схемку, типологически сопоставив со старинными романами и новеллами про различных жуликов и пройдох. Романами, если можно так выразиться, «достендалевского» типа: с отсутствием элементарных психологических мотивировок и прочей «диалектики души», что с лихвой компенсируется наличием подсобных «героев-функций», способных на неожиданные поступки, или счастливо воскресшими в нужную минуту родственниками, или, на совсем уж худой конец, неминуемыми дядюшками из Индии.
Начало истории таково. У Героя, тусующегося в Парижике с Алькой, подходят к концу деньги, а лето уже перевалило за экватор; зимой же танцевать на улице и холодно, и бесперспективно в финансовом отношении. И поэтому он, поразмыслив пару минут для приличия, принимает предложение своего «трах-трах-агента» ублажить за приличный гонорар некую особу (а именно Женщину-кенгуру), с которой он уже «работал» некоторое время назад. И хоть принцип Героя – «никогда не входить дважды в одну» (с. 23), но, по его справедливому суждению, «от отсутствия денег всегда страдают принципы» (с. 9). Поэтому он покупает Альке билет до Кёльна, а сам отправляется в Аркашон – выполнять заказ. Там-то все усложняется, запутывается и разрешается вполне водевильным манером. А как именно – я не скажу. Те, кто читал, и так, наверное, помнят; тем же, кто не читал, пересказывать содержание «Месяца Аркашона» (как и любого другого романа-экшн) – все равно что страстному болельщику заранее сообщить результат футбольного матча, который транслируется в записи.
Как мне кажется, «Месяц Аркашон» является идеальным представителем того подвида литературы, который можно условно окрестить «высокой беллетристикой». Это тексты, с одной стороны, легкие для чтения и понимания, но при этом достаточно изысканные для того, чтобы их можно было смело читать в метро, не боясь словить ироничную ухмылку сограждан. Своего рода мэйнстрим. Литература, не задевающая тонких душевных струн, не требующая напряженной мыслительной работы, не претендующая ни на то, чтоб ее перечитывали, ни на то, чтоб вспоминали о ней на следующий день после прочтения. Не литература даже, а так... литературка.
Хотя некоторую глубину и символичность найти можно и в ней. Умный К. извлек урок из сокрушительной неудачи двух своих одномерных романов про персонажа по прозвищу М. и распихал по разным углам «Месяца Аркашона» изрядное количество намеков, аллюзий и символов. Мне более всего понравился Скелет в кабинете у покойного (до поры до времени) мужа Женщины-с-большими-ногами. Гордый Скелет, отнюдь не запрятанный в шкаф, но намекающий на наличие в доме шкафа с целой пачкой скелетов. Так и вижу курсовую работу какой-нибудь «продвинутой» студенточки какого-нибудь Урюпинского педвуза: «Символика Скелета в романе Андрея Тургенева „Месяц Аркашон»«. Разумеется, написанную на «отлично» и затем счастливо доложенную на местной научно-практической конференции «Пути и тупики русского постмодернизма», на которую К. будет приглашен в качестве почетного гостя.
Позаботился К. и о создании определенного «среднеевропейского» культурного фона. Герой-повествователь и прочие персонажи ходят по музеям, смотрят кино, ведут умные беседы; фамилии «Альтюссер», «Бальтус», «Трюффо», «Платон», «Манчевски» и пр. так и слетают с их языка. Но все равно это не убеждает в их уме. И вообще герои К. никакие. Без характеров, без внешности, без страстей, без счастья и боли. Участия они вызывают не больше, чем сваленные в углу балагана панчи или арлекины. На речевую характеристику героев в романе нет даже намека. Все они говорят одинаково: бойким современным языком с вкраплениями слэнга и американизмов – языком самого К., поднаторевшего в глянцевой и сетевой журналистике. Однажды я неосмотрительно попробовал шведские вегетарианские сосиски с гордой этикеткой «No meat». Читая «Месяц Аркашон», я вспомнил об этом кулинарном чуде наших северных соседей. Слог К. примерно так же изыскан и стерилен, а калорий в нем не больше, чем в «Кока-коле-лайт».
Хотя читается роман с увлечением, почти на одном дыхании. И дело тут не в хитросплетениях сюжета, глубинах мысли или высотах духа. Он написан небольшими, быстрыми фразами, и хотя взгляд автора не отличается высокой разрешающей способностью, но репортажную съемку он делать научился. «У входа в „Пират» сидит на ступеньке недвижная мужская фигура. Настолько недвижная, что я подумал: мумия. Когда подошли ближе, выяснилось, что никого на ступеньке нет» (с. 177). Такой вот blow up.
Более того, в романе есть ритм и драйв, а от главного героя заражаешься своеобразной витальностью. «Это у себя дома, где дикость-брутальность – норма жизни, я был закомплексованным задохликом, – говорит Герой о себе, – а в здешней податливой массе легко схожу за мачо. И это мне льстит» (с. 162). Эх, жаль, что К. сделал его выходцем с Балкан и танцором, а не негром-блюзменом, рычащим что-нибудь вроде: «Hey, everybody! I’m talking to you!..» Вышло б еще убедительнее. Хотя и ему жить иногда бывает непросто. То его напугает какой-то призрак, то похмелье замучает, то немцы-туристы отмутузят, то инструмент – основной источник заработка! – подведет. Но все равно он всегда держит хвост пистолетом и паническим настроениям не поддается. Разве что иногда. Особенно когда у него плохо получается исполнять то, за чем его, собственно, и вызвали в Аркашон.
К. не пожалел места на описания того, как добросовестно Герой работает по основной специальности. А заодно балуется и с Пухлой Попкой, и с Алькой. Наверное, для того, чтобы держать себя в тонусе. Правда, описания эти своей прямотой скорее похожи на горделивые отчеты директора зоопарка об удачной случке особей редкого вымирающего вида. Но подростки, думаю, будут довольны. Хотя редкий подросток добредет до середины этой книги. Все-таки она написана для взрослых дяденек и тетенек, поднаторевших в чтении и толковании различных текстов. Таких, как сам К.
Не знаю, как вы, а я с нетерпением буду ждать, что же он напишет еще. Да и напишет ли? Что-то мне подсказывает, что имя Андрея Тургенева на обложках мы больше не увидим. «Автор этой книги живет по принципу: если человек в одном деле добился предельных высот, <...> надо все бросить и начать восхождение на гору по другому склону», – гласит аннотация на обороте титула. «Я легко и быстро достигал первых высот всего, за что брался, а дальше наступал момент, когда требовался уже не талант, а долготерпение, и мне становилось скучно», – кокетничает один из героев. Написав «Месяц Аркашон», каких-то высот К., безусловно, достиг. Станет ли ему теперь скучно?
Жызнь покажет...
|
