Где цветыГде та, кто спросит, где цветы?
Я за неё: где 2С5 Гиацинт, где 9М123 Хризантема?
где 2С7 Пион, 2С1 Гвоздика, 2В9 Василёк?
где молодой самоходный миномёт Тюльпан?
(поправьте, если ошиблась, истица — профан) Их там нет. Убиты и врут,
замертво соврали, коней стерегли.
Кто пропал? Седло расцвело,
полный подвал цветов наросло,
а юноши сорвали. Когда же все это поймут? Позывная Ясень ищет позывного,
а тот спросил у Тополя,
где свадебная фотка Фиалки 2С2 [розцвіла]
Вслед за гусями ворота маршируют
венками из мужей камыши виншуют Где брат твой цветы срывал?
Не брат ты мне, чёрная акация.
Паростки брызжут сквозь мои глазницы.
Я устроилась сторожем розбрату моему.
Сутки-трое, когда же я это пойму
Бог
Господи, я растеряна среди радости, как мы узнаем меня,
соберём меня из Твоего дьютифришного Лего?
Как дадим знать, что обознались, чем отобьём человечину,
в Чём наш божий секрет? Бойкие объятья на публике, обмен слюнной жидкостью
и запароленными мотыльками суффиксов,
прикровенные протоколы любви. Дальше пересадочный самолёт,
спецдосмотр, моя пара туфель по образу и подобию Твоей,
неловкая пара лайков
(размытое богспоттинг-фото сквозь просветлённое стекло),
что если они различат нас, Бог?
Спалят наши свечечки, молитвенные нычечки, исповедальные шепотки, сползающие платки,
букет встречальных светов нам, но уже не от нас. Беги, Господи, пока я упала на колени, отвлекая и умоляя о пощаде,
встретимся в терминале Би,
они нас высмеют и убьют.
А мы тут как тут.
Фанфик
Иисус, когда ты плачешь, у тебя смешное лицо.
Где твой пропуск на диспут «Смеяться ли над Иисус»?
Эй, Йсо, ведёшь себя как тупая тёлка —
ты опечатка. Что в карманах за плачущие предметы? Жесуш, быстро подтвердила, я крупный учитель.
Сверь списки ещё раз, я наставник, целитель,
не плачь, а пасись, пастушка, за мной пошла!
гляди мне в рот, Иса, дай ресурс, вооот. Приболела? спасайся, Джизус, не хромай,
ковыляй потихонечку то-то же, Жожо,
соскучилась по острым ощущениям, Иисус?
Замри рамкой христиано-детектора, я отвернусь.
На передвижных островах \ Бегство из Эдема
Мужчина на передвижных островах — а традиция такова! —
имеет дар публично песочить моче-
половую систему только одной женщины.
Жены, ну или пальмовой жены. Или ракушечьей, чаячьей, лодочьей, многорыбой жены — на выбор. Захлёбываясь, клянусь.
Или главы правительства. Или соседки. Или попутчицы. Или поэтки. Любой островной одной.
Смотрите, как она мечется из регистра в регистр, чтоб сохранить за мужчиной его дар. Нашептал о яичниках учительницы шейке матки директрисы?
Надул в фаллопиеву трубу уборщицы об эндометрии секретарши?
Смеялся над строением малых половых губ врачихи
в пользу больших половых женщины-космонавта. Выдворен с передвижных островов. Лишён доблести называться пиздаболом.
Разошьют, островное тату с предплечья выжгут позорной лампой.
Повезёт — устроишься на материке ворочать мешки.
Ужин
Решила попробовать перестать быть (зачёркнуто) есть.
Страстная седмица самое время.
Милый муж приветствовал,
а это человек, который поддерживает меня всегда и во всём.
Уронила руки — сразу подаёт, он любит оказывать помощь.
А значит, прощай, готовка, бывай здорова, запечённая с розмарином картошка.
Пока-пока, треска в томатном соусе с морковью и луком.
Досвидос тебе, грибная солянка с белыми и чёрными груздями.
Не скучайте, бигос и хумус, как и эрос не плакал по танатосу.
Гудбай, мой мальчик, томлённый в белом вине цукини.
Нахуй пошло, ризотто с морскими фруктами.
Отвернись от меня, кукурузная мамалыга, я и танатос непричёсаны.
Откажись от меня и передай насмешке мою соль.
Прощай, оружье готовки, руки верни в карманы любви.
Э&О
Эвридика спускается за Орфеем.
Орфей немного пьян и болтлив, у него в сапоге змея!
в аду неприбрано, осквернённые инструменты, отвергнутая ветошь. Пёс изучает свою блевотину, куриная грудка и гречка.
Где ступени, по которым Эвридика тащит Орфея наверх, там соберутся орлы:
на носу погребальные игры. Жёлтые непереваренные цветки одуванчиков,
повапленные бордюры и заборы,
дети, растерзавшие мяч.
Эвридичье новое многоочитое лето обучается старым трюкам,
отдаёт святыню псам. Кличка святыни Счастливчик.
Жулебинский тюремный эксперимент
Род витрувианской женщины.
Расправлена и пришпилена к проёму окна.
Губка для мытья стёкол как отмазка.
Это тюремное слово? Как жертва вёдру. Воображай, что ты из рода коэнов.
Танцуй на подоконнике до конца любви.
Солнце смотрит на тебя,
как художница М. Абрамович смотрит на подсолнух. Держись там на булавках поддержки.
Христос не ссал и нам не велел.
Великий жулебинский эксперимент ты обязана продолжать.
Ты срощена с ним, как знаменитые жулебинские близнецы. Его шаг равняется четырём твоим ладошкам.
Его пупок — центр твоей окружности.
Общая кровь взволнована. Кто не он?
Скальпель вооружён золотым сечением. Боги Жулебина жаждут.
Преображенская площадь
Если это выглядит как фаворский свет,
ходит, как фаворский свет,
и говорит, как фаворский свет, —
значит, это, скорее всего, фаворский свет.
Набело фотографируй, плёночница,
сохранишь себе вечную фотожизнь
смотреть её на фаворский просвет
с божьей лупой, с отважным ближнемером.
Дай свидетельские, впишись за Христа
преображённого, хватайся за ризы,
славь химический ожог ладоней,
сдай плёнку в проявку. Проявись сама.
Знакомая
Приятелька мого чоловіка співпрацює з ФСБ,
водночас прикидаючись другом моєму синові,
а значит, могут прийти с обыском. Наша переписка вся в папочке, під облачком,
придавлена нарумяненным яблучком. Якщо я заспіваю дитиною, навчу інших на гойдалці —
не заводите привязанностей,
могут прийти с обыском. Вологі серветки, никаких потожировых следов,
цьомок Іуди та обіймашек Петра, топ-апостолов. Заливаючи чорним вином книжку, надруковану видавництвом
(щщщ, тихо будь, мала), до третього півня неси на смітник,
тому що мають прийти з обшуком:
гойда — в камері, гойда — не розмовляй ні з ким. Вот она широко шагает с обыском,
зі спітнілими від сорому очима,
острые ножнички, лоскуты футболки с
(щщщ, заборонена в РФ організація). Комікси, іграшки, наліпки, чувство привязанности,
детки в клетке, детки на зарешёченном небке,
щщщ, машина чёрным лесом,
мамаша, это не в ваших интересах.
Любовные прозвища
Слоник и лисичка пойманы, снесены в скупку
краденого, золотой и лазурная.
Проданы в цирк для животных.
Софиты в глаза, бравурный марш протоколов.
В цирке полный партер любопытных животных. Но в мире много животных.
Панголинчик и жирафочка.
Миленький со слезящейся чешуёй
и возлюбленная с пятнами нейродермита.
Этих двоих ловить будет труднее. Склещенные фаланга и паук-сенокосец,
защищённый канал, плюс сто к пролезанию
сквозь чужие сети, система распознавания хелицер
сбоит. Над беглецами поёт коса безопасности
лазурная и ослепляюще золотая. Если что, спрячутся в мире растений.
Любовные прозвища 2
Лисик, — сказал, — ты стала совсем лазурной.
Ну знаешь, слоник, — сказала, — на тебе тоже золотые лучи играют.
Оба протёрли очки и рыщут глазами в поисках глаз напротив.
99 лет обмена любовью меж слоном и лисицей — это действующий рекорд.
Они последние на Земле, кто хранят любовные прозвища с юности,
у них есть ветеранские корочки, проезд в маршрутке бесплатный.
А помнишь ту дурочку, что выкрасила волосы в рыжий цвет,
чтобы выдать себя за подделку с Авито?
Конечно, и того умника, что писал:
«я буду твоим донбасским парнем, а ты моей киевской девушкой».
Лисица ставит перед слоном мелкую тарелку супа.
И как, по-твоему, я буду есть это хоботом? — спрашивает слон,
протягивая лисице узкогорлый кувшин мяса.
С достоинством и грацией, — смеются/плачут.
А помнишь, в 2069-м нас вызывали по громкой связи в космопорте:
слиничка и лонсик, срочно пройдите на посадку.
Ложки
Алчущие правды и их ненасытность,
весь день мы с мужем пишем подруга другу, что любим.
Вечером ужинаем, занимаемся сексом,
а после спим, как ложки.
Среди наших ложек алюминиевая,
которой я ела в школе доверия —
только небо только ветер только радость впереди.
Мельхиоровая ложка с видами МГУ надежды.
Серебряная ложка на первый зубок нашему сыну и
пластиковая ложка, которую изымали из упаковки доширака
при оформлении передачи в тюрьму нашему сыну.
Ложка-самолётик с домашней кашей и её верный ангар.
Золотая ложка, с которой во рту я родилась,
но эта где-то потеряна.
Ложечки из поговорки, они нашлись,
а сажа осела на всём остальном.
Лжица причастия тайн, ложечка за правду —
открывай-ка пошире наш общий рот.
Оздравия
о. Валерий, Светлана, Всеволод, Любовь,
ожидаю вашей любви, я ваш враг.
Лю́бите полумёртвых врагов ваших?
люби́те и меня на полусаночках. Вот я — ваш послушливый враг для любви.
о. Валерий, благословите, я проклинаю вас.
Стоп, наоборот, это вы проклинали меня,
а, нет, это Светлана, ссылаясь на вас, писала в личку. Всеволод, дружище, вообразите, что я ненавижу вас,
а вы мне благотворите, пока полуубиваете.
Я благодарный полумертвец, вы умели лайкать лопатой.
В очереди на мертвецкое мрт скучно. Любовь, вы обижали меня и гнали,
нежили и обхаживали полуубивших меня,
весёлой нам друг о друге молитвы.
Про что смеётся Христос, глядя на нас? Любовь, Всеволод, Светлана, о. Валерий.
Пока я втираю живые мази в участки мертвечины,
вы все у меня в списке «О здравии».
Позвольте детским рисункам приходить к Нему. Там на престоле справа карта Оздравии.
Суффиксы
Позвони Мне или напиши,
Словечко, Ты
же Сыночек Мой
и Божик Мой. Олег Пащенко Сын заходит в кухню и спрашивает:
мамочка, почему ты плачешь?
не ссы, сыночка, просто режу лук,
папочка наш занят на удалёнке в далёкой стране.
На́ подержи пока чашу. Отчичек наш, которого мы молили,
не принимает нашей луковой жертвы.
А, ну тогда горче плачь, мамочка,
я подержу пока чашу.
Конечно, сыник, репчатый, крымский и лук-шалотик. Мы сидели на берегу Галилейского морька,
потом плакали на берегу Тивериадского морька,
потом повесили наши арфы на берегу Генисаретского морька,
потом на бетонных собянинских блоках в Газетном
ожидаем батечку под церквой. Во ртах у нас болят поцелуи, в руках воспалены объятья.
Что Богу жалко, то человек да не пожалеет.
Сейчас нарыдаю полную Вифезду.
Божик, зачем Ты создал лук и сентиментальность?
Я? НУ ТА́К. А ТЫ ВДЕНЕШЬ КОЛЬЦО В НОЗДРИ ЛЕВИАФАНЧИКА?
Не вопрос, Господи. Моё луковое венчальное колечко
Светоноша
Светофор 60, твои скрины засушены и храню, прошлогодний новоябрь.
Морякрь 59-58 листвяной отстрел с печки брякрь
Заслёзливый рь прошлого года мемориальные дрейфы по Зюзино.
Зюзинский Кремль 57-56 — спецприёмник номер один. Условия дрейфа (Олег) поворачивать на перекрёстке.
Слепо-глухо-отчаявшийся 55. Колюще-режущий 54.
Красный пылает — нам поцелуй, красные 53-52, пиксели жарких слов.
Светофор цветёт припадочной сакурой, — и направо. Зелёный — налево и молча, до первой таблички на жругрианском, 23.
Вцеплялись ртами одна в одного, пока светофор осыпался, неоябрь.
Ошпаривали красным сигналом себя под пальто, 17.
Направо, направо, налево, дрейф как и год назад, держи за ворот. Пока светофор не разлучит нас, запуганный попугайчик, 9.
С ядовитой проволокой наш мальчик играет в картонные шашки.
Шашка, шагай. Светофор и твои будущие рождественские цвета, 3, 2.
Спецприёмник номер 1, направо, направо, налево. Многоногий яналег делает шаг навпростець, напрямик.
Мы легенда
С чего-то переначать,
сделать полупервый шаг по маршруту «Я есть путь»,
не оформив пропуск. До Великой Ковид-войны
я просила родных давать мне бывать дома одной.
Теперь не то, обклеила родных собой,
особенно тех, с кем разлучена.
Умственная застёжка велкро,
велосипедный кролик — пробуй отодрать,
он кровит и плачет. Королик дистанции
в королевстве Дистопия. Стоп, теперь я могу бывать одной не дома.
Видео из пустых трамваев, фото из пустых вагонов метро.
Оголённые детские площадки.
Зашкуренные улицы.
Полуполная «пятёрочка» оптимиста.
Полупустая аптека пессимистки.
Пустая Луна в запертом жёлтом такси дермиста,
и этот парализующий стоп. Итальянский мэр кричит мне: ты не долбаная героиня фильма «Я легенда».
Олег, ты не долбаный герой фильма «Ты легенда».
Но когда я возвращаюсь из пустынных опустошенек,
раздобыв молока, хлеба и кофе,
мы герои фильма «Мы легенда».
За время Пути кофе претворено в легенду.
Когда
Хельга, жена Хельга,
во вцерковлении Елена.
О. Свешников недослышал — обычно
я Иоанна, но в доме Отца моего много имён.
Имя сестры моей Елена.
Везёт нас от Еленинского вокзала домой.
Промахиваем поворот на Олены Теліги.
Пристёгиваю ремень — как же так, ни разу
не видели Кирилловскую церковь.
Елена-Ольга, пристёгиваю ремень.
Васнецовско-Врубелевский (имён много)
ад на западной стенке (сторон света безліч).
Четвертование на берёзках, сожжение в лодочке.
Сцена, где Олену Телігу безлічтовали в Бабином Яре.
Пристёгиваюсь — как же так, ни разу не видели Бабин Яр.
Слепящая чёрная яма всегда с городской тобой
как переходный праздник, пристёгивайся.
Праздник праздноглазый ходит, недостижим.
Заксенхаузен со школьной экскурсией видели, а БЯ нет.
У папы был самиздатский Кузнецов, а сами
ни разу не прыгали, не плясали,
не играли на похоронной свирели, были пристёгнуты.
Можно по дороге с вокзала заехать, но ждёт мама.
Когда я отважусь смотреть на Кирилловскую церковь?
Когда многоярусная Федра глазами клоуна?
Когда Бабин Яр, когда Страшный суд со зрительских мест?
Когда бруталистский украс Байкового кладбища с пассажирских мест?
Папа на фото с усами, которые выбрал сам,
а они мне не нравятся.
Когда Хельгин крест из горящих птичьих хвостов?
Когда дом, милый слепой дом?
Когда я верну зрение?
Секс в наши дни
нож, заточенный под мои ножны
на оселке господнем
входит как кровь в рану
обратная тяга
это мачете для исаака
осла своего барана, рыба-агнец: «папа, где море?»
нож и его отец, подножье
это копие милосердия втягивается во Христа
это лжица болтает в чаше лживого чая
это в судебном цветущем порядке
это банан как сигара как трубка
это обратная речь втянута в рану рта
это любая песня, проигранная наоборот
Бог жив как оргазм, выловлен
резвой рыбой из трансвоенной вечности
вот Он, хватай Его!
ещё несколько мышечных сокращений
|
