Потрахаться в КорнуоллеДождь стеной и половина радуги над вымокшим пляжем; просто положи мне руку на грудь. Я обошла местный музей тысячу раз и пришла к выводу, что крошечное собачье чучело, подписанное: самая маленькая собака на земле, — это фейк. Поцелуй меня в пирожковой, когда включены все печи. Я держала тёплое, свежее яйцо на ферме и подумала насчёт потрахаться. Я держала маленького зелёного краба в ладони. Я натянула рукава на пальцы, сорвала крапиву и держала у горла мальчика, словно меч. Развяжи мне шнурки и бережно подними в закоулке на мусорный бак. Яркое утреннее солнце встаёт и встаёт, и дети в разгар каникул уже наготове со своими жёлтыми ведёрками. Помнишь ли ты, каково это — целый день копать яму маленькой лопаткой, просто чтобы посмотреть, как её заполняет море? Словно вода, которая ощущает свой путь до самого края. Словно две ярко-красные актинии в приливной заводи исступлённо размахивают щупальцами — пусть это будет так. Как если бы дрок охватило огнём, целые пустоши, а ты — призрак рыбака, который всегда ненавидел сушу. Фазы луны / что я делала
Новолуние: обшарила дом в поисках того, чего нет в помине. Молодая луна: съела двенадцать персиков. Первая четверть: забелила канцелярским корректором его старые письма, оставив лишь слово: подвал. Прибывающая луна: надела самое любимое нижнее бельё и ревела перед зеркалом. Полнолуние: схоронила отбивную в саду, выла на обратном пути. Убывающая луна: много думала, не просверлить ли себе дыру в башке. Последняя четверть: сказала соседке, что моё сердце бьётся только ради неё. Старая луна: стояла снаружи, лицом к дому, ждала своего появления. Попросила его проверить крышу, а затем унесла лестницу
Весь вечер наслаждалась враньём: неважно себя чувствует, отлёживается наверху, но шлёт всем приветы. Я чуяла его отчаяние надо мной, сквозь потолок; чуяла так сильно, как если бы крышей была моя грудь, а он оказался заперт во мне. Что с нами будет дальше? Думала: что с этим делать? Он не звал на помощь. Вероятно, нашёл способ спуститься, хотя вряд ли. Ужин с друзьями был великолепен. Как только гости разошлись, я посмотрела наверх и обнаружила, что луны нет. Сияй, свет мой. Шепнула я. И тут из-за печной трубы выросла его маленькая голова. Мои возлюбленные, зелёные, с кривыми зубами
и что с того? Ближе к собакам, чем к мужчинам. Ближе к ослам, чем к собакам. Их старомодные юбки оставляют простор воображению. Представь себе: стухшее мясо. Представь себе: тост с маслом, подобранный с грязного ковра. Стоит мне свистнуть, и они уже тут (Павлов, сдохни от зависти). Я глажу их лохмы, а они похрапывают, довольные, у моих ног. Если они не слушаются, я отсылаю их спать безо всякого ужина; они обожают есть — корчась перед своими пластиковыми мисками, словно гарпии. Если же они покладисты, я позволяю им считать веснушки на моих руках. Не скажу, что хотела бы так всегда. Времена, скажу я, трудные, и благодарность по-настоящему меня вставляет. Сегодня ночью я войду в их спальню, на мне будет только увесистое золотое колье. Я протяну руки, ладонями вверх, и они поднимутся со своих кроватей, неспешно, словно дым над деревенскими алтарями.
|