(без названия)Паче чаяния назревает новый Большой взрыв
тепловой удар хохота, слёз, информации
прогремит в нашу долгонежданную встречу
с фатальною страстью меня уж накроют
мне стол похоронный иль свадебный
марш назад в постель
несогласного всё же с прощаньем славянки
с предчувствием прекрасного нового мира
схватки вселенных далёких сходящихся
на веки твоя и время поднять
такой прочный, родной наш — свой — дом.
Выше стропила, плотники!
Из серии «Вариации на выбранные места из написанного друзьями»
*Я ехал к тебе так быстро, что
встречные пчёлы
изрешетили меня как пули... На битуме под ве́ликом,
в пыли и пыльце,
загадочно красивый, труп мой
недвижим
и медоточит. Из опушки — дикая кошка,
другая кошка, третья...
улыбаясь, они вылизывают моё сладкое тело.
*
Остановились
на парадных выселках таврического сада
гуляем
вокруг рушатся — медленно — лесные жёлуди
вдруг ты остановила меня у скамейки
наблюдаем на поляне
рыжий мальчик ловит девочку
смеётся лукаво
не поймал сижу в окружении теней
из стекла тяну долю виноградных ростков
с кислинкой
кручу пальцами будущую золу
Всматриваюсь в допустимых Паоло и Франческу
(оставили ли после себя и до меня детей?)
у кого бы тут попросить огня
чтобы запустить фатальный ход событий
*
Уроды-дома на горизонте
Вижу, расфокусировав взгляд,
облаками.
Вот уплывают, и в намеченный срок, по бою барометра
к остолбенению граждан тридевятого царства
обрушат с небес невинных, непричастных, пучеглазых. Теперь — уставился не сводя в точку
до точки, когда разрыхляется среда —
— и выдёргиваю их из ткани вселенной. Между плитками, вероятно, хаос. В коморках обнаружены овцы.
В фиксированном взгляде держу тьму человеческих тел.
Рассеянно: что мне делать с ними? А непосредственно близко вздымается башня,
северная, отдаваясь линейностью.
Если честно, мы никогда её не любили.
Но пальцами тяну глаз своих за края,
и она пламенеет, словно мировое древо.
Точнее, огни её дупел расчищены, обретают
длинные углы, хвосты, лучи,
диаметральные, по Родченко, диагональные.
Она и была первой. Неожиданной ногой юноша с обода пнут
с корточек столкну́т
в сбивчивую, прохладную жидкость,
Случайно. Определённо. Я исполин-теург, под беспощадным взглядом
выбиваются рамы и стёкла
выброшены среди града осколков планы наброски опросные листы игровые схемы истории вопроса черновые чертежи долгие ящики хвостики ящерок беловые рукописи личные опыты проекты органической жизни эскизы конфетти. Под беспощадным взглядом
наступает обетованное будущее, вспыхивает ослепительно каждый,
из обитателей ячеек — орлы-мечтатели, трутни-термиты, летучие бе́лки, кто ведает кто ещё,
хоть на пятнадцать минут, хоть на мгновение почерневшего ока.
Они моментально испарены аллилуйя
а пары́ взвеваются
к каким-нибудь Альдебаранам, Арктурам, нет, к Апсинтионам, может, к иным звёздам.
Каждая сегодня овифлеемлена. В наследии Брейгеля две вавилонские башни.
Ни одного возвращения блудного сына. Мне не знать, что хрусталик истории
выкажет иную траекторию,
иную правду,
что сверху вниз учинит расправу.
Скоро мы все всё увидим. Я встряхиваю голову как градусник
до голизны, до прозрачности глаза.
Все снова в утке́ и в основе.
Южнее, как прежде, раз за разом:
Вавилонская бавилонская башня.
Я протираю глаза.
Бруски пастилы парники пилоны опоры облака́... Пифия жмурится и открывает поворотную карту
из колоды таро нового времени, вот она:
Падающий человек.
«Он умеет летать, он показал дорогу».
Предлагаемая модель новой реальности
Гадко, как-то так.
Конечно, оно ничего особенного.
Вот они, может быть, чем-то особенны —
Так они ничего, и им ничего.
Затем уже повсюду темно.
И гадко.
И темно, и гадко.
И темно, и гадко,
До тех пор как —
А может быть...
Может быть...
Может быть... светло?
Ааннннетт, темно же.
Темно, темно — и гадко.
И темно, и гадко,
И темно, и гадко.
И темно, и гадко, и долго, долго,
Пока наконец не
И вдруг, в миг, сузится
И раскрывается
что темно и гадко —
это и есть наш единственный выход
На светло, редкостно
как светло, так светло
что окончательно
черно темно ...и гадко.
И тут конец романа.
Сведения
Жил да был да сам по себе ходил, по кочкам.
Перо поставило точку. Спасибо скажи! Пошли круги
По календарю, по кельвину, по наказам, по заветам.
По утрам поднимали орудия, выходили на поля топографические,
Когда ему у колодца встречались фигуры грачей да негодных людей.
Научился свистеть в буераке отшельником, внимать наречью змеи в черепе.
За это ему дали волшебную колбочку, скрижали сомнений — в теории — да струн путеводный клубок.
Нынче ему стоять-размышлять в чистом поле перед камнем сырым.
Пойдёт налево — конь сферический исчезнет, в вакууме пропадёт,
Направо — головушкe буйной вскру́женной быть,
А прямо — как хочешь читай, да такому не быть. В этих широтах ясно бродить можно только навеселе.
|
