Воздух, 2019, №39

Дышать
Стихи

Розенкранц и Гильденстерн живы

Сергей Ташевский

* * *

Если ты думаешь, что все слова во всех сочетаниях уже произнесены, и внятны
только выстрелы,
Что по-настоящему крут лишь тот, кто способен убить,
А убийство — меньшее извращение человеческой природы, чем однополый секс,
Если ты полагаешь, что самое важное — это гранитные плиты и учебники истории,
Что ты — хранитель традиций, последний бастион перед грохочущим царством тьмы,
И мечтаешь вернуть утраченное понимание истины,
Которой, несомненно, раньше люди владели во всей полноте,
Если ты готов повторить, что век вывихнут,
Но не готов вывихнуть свой мозг, как Офелия, а предпочитаешь обнажить клинок,
Если новая драма истории кажется тебе легкомысленной,
Актёры фальшивят
И лучший твой конфидент — мертвец, и живёшь ты по указке мертвеца,
И если — в конце концов — при чтении этих строк в тебе закипает яд,
Значит, всё в порядке,
Это обычная старость, Гамлет.
Не требуй её от молодых.

P.S.
Розенкранц и Гильденстерн живы.


* * *

Я — радиостанция УВБ-76 номер S28 по классификации ENIGMA2000.
Я передаю жужжание на случай ядерной войны.
Год за годом, день за днём. 100 герц. Это мой голос, вы знаете.
Мне уже много лет.
Раньше я передавала жужжание на случай обычной войны.
Но это неинтересно.
Не спрашивайте, что я делала во время настоящей войны.
Я секретная.
Радиофугасы БЕМИ — слышали о них? Нет? Погуглите.
Хорошие были бомбы.
Мы взорвали их в Харькове. Угробили кучу гестаповцев.
БЕМИ, говорю им, БЕМИ, и они взрываются.
Боже, как давно это было! Даже самой не верится.
Теперь моё дело — просто жужжать.
С годами становишься болтливей,
Выдаёшь иногда секретные коды.
Два раза это было. До сих пор стыдно.
Но мне всё равно доверяют. Я продолжаю делать своё дело.
Раз в три дня, или реже, или чаще я вдруг отключаю жужжание
И говорю важные слова:
МДЖБ 76 497 ЖИТО 14 19 92 56, например.
Это очень важные слова. Они означают, что я жива.
Что мы все живы.
Потом снова включаю 100 герц.
Обычное жужжание. Обычная жизнь.
Завтрак, обед, ужин.
Покупки. Снарядить сына в школу.
Разобраться со счетами.
Поспать. Прочитать новости. Посмотреть телевизор.
И не знаешь, когда оно снова придёт —
МДЖБ ОБЪЯВЛЕНА КОМАНДА 135,
30 25 76 618 75 852 13.
Вам интересно, зачем всё это? В чём смысл и предназначенье?
Что за слова, от которых разлетаются в пыль города?
Когда это будет?
Тогда бросайте ловить ерунду.
Слушайте радиостанцию УВБ-76, ЖУОЗ мои позывные.
Короткие волны, 4625 кГц.


* * *

Я — плита ПО-2, секция бетонного забора.
Панельное ограждение, модель вторая.
Вы меня знаете. Я с ромбиками.
Меня создал Борис Лахман в 1974 году,
И мы изменили мир.
Ему было 30 лет, но всё уже осточертело,
Когда в контору поступил заказ
На эту бетонную плиту.
Он набросал три эскиза.
Первый — с изящными завитками,
Последний — с кирпичной фактурой.
Я же была второй.
Стоял обычный пасмурный день
Середины семидесятых,
День безвременья,
День похорон хорошего настроения,
И Борис
Вложил в мой дизайн
Всё, что чувствовал в этот день.
Это была шутка, но шутка от души.
Разумеется,
Проекция двадцати гробов
На бетонной панели
Не должна была удовлетворить заказчика.
Никто не знает, почему
Именно мой эскиз
Был утверждён,
И все бетонные заводы Советского Союза
Начали день за днём
Тиражировать моё тело.
Первое время Борис
Гордился мной,
Как любой архитектор,
Увидевший воплощение замысла в деле.
Он получил премию на ВДНХ
За лучший дизайн забора,
И шёл за ней
Вдоль своего забора,
И, в Сочи купив на эти деньги билет,
Садился в поезд у своего забора,
И, выйдя к морю, искал проход
Среди плит своего забора,
И дальше, куда бы он ни поехал,
Куда бы ни шёл,
Перед ним вставала я —
Плита ПО-2,
Памятник его плохого настроения.
Я была везде,
Сотнями миллионов гробов
Я смотрела с шестой части суши,
Обозначала границы
В странах соцлагеря,
От тюрем и кладбищ до детских садов
Я жила в глазах
Обитателей этой земли.
Борис, Борис...
Он не сошёл с ума,
Но жить дальше рядом со мной
Ему не хватило сил.
При первой возможности,
Сразу после Олимпиады,
Он сбежал из страны.
Я пыталась преследовать его в страшных снах,
В кадрах русских фильмов,
Но бесполезно.
Он обосновался в Нью-Йорке, в архитектурной конторе,
Забыл и русский язык, и русский пасмурный день,
И то, что мы вместе с ним
Уничтожили все надежды
На счастье
У миллионов.
Теперь он проектирует мегамоллы,
Стоянки и плазы,
Добивая остатки
Американской мечты.


* * *

В будущем, несомненно, камни заговорят.
В трепете структуры кристалла
Из какого-нибудь придорожного валуна
Можно будет услышать голоса Христа и Будды,
Хриплый хохот пьяного Шекспира.

В будущем, несомненно, вода поделится с нами своим зреньем.
В мириадах изомеров простых молекул мы разглядим
Склонившегося над рекой Иоанна,
Безумный прищур Александра.

Ещё одно усилие узнаванья.
Ещё один мир,
Доступный нашим чувствам.

Но кто услышит
Услышанное нами?
Кто увидит то,
Что видим мы?







Наш адрес: info@litkarta.ru
Сопровождение — NOC Service