Евгений1. Это воспоминание неизвестно как попало ко мне. Возможно, я, возвращаясь с пар, заметил что-то в окне: привык я бродить один, как солдат вселенной, заглянул в чужое окно А может, просто увидел в постперестроечном тошном кино. 2. Пенза в районе Шуиста в девяносто седьмом году. Похоже, меня, находящегося в сцене, зовут Женя. Не знаю, каков я лицом, поскольку не вижу себя в отраженьях. И это немного страшно, но буду смотреть и запоминать, и пока не пойму, не уйду. 3. Итак, я Евгений, лет восемнадцати-двадцати, в гостях на позднем осеннем празднике у, видимо, тётки которая вроде торгует на рынке нет она путевая обходчица На столе что-то праздничное неразличимое, немного кузнецкой (нет, городищенской) водки ничего из этого мне, Женя́ю, не хочется. Где и кто его-моя мама — непонятно вообще, если Женя её не обдумает в эти десять минут, то и я не узнаю. А он, то есть я, говорит и думаю не так уж много вещей: отчётливо чувствуется, мне-ему и неловко, и надоело тут, хотя вроде тётка забавная и не злая. И прочие гостьи её, очевидно, коллеги по путевому обходчеству и забавные и не злые, но достаточно mature, чтобы Юджин звал их по имени-отчеству. 4. В телевизоре поле чудес или песня года боюсь что меня из Жендоса выдернет, если я посмотрю порезче может белый попугай может передача городок из места встречи коаксиального кабеля и антенного входа безысходная оглушающая тоска хлещет, серый шипящий, со снегом, аналоговый поток. 5. По нынешним нашим понятиям, там темновато: лампы накаливания (пять сорокаватток), смурной коричнево-гобеленовый интерьер. Я, насколько могу ощутить, в одежде несложной, но праздничной, что там: рубашка холодная шёлковая с мелким рисунком штаны из пластмассы с отвратительно узким ремнём например 6. Воспоминание обрывается так же, как начинается, этим оно и ценно. я не узна́ю, что дальше со мной, то есть с Женей, есть ли у меня друзья (такие же, видимо, гопники) за пределами сцены, есть ли вообще у меня что-то, кроме нескольких сказанных слов и неловких движений. Всё это как в картине Саши Селезнёва, только без Крашиной, и чувствуется, что Крашиной нет нигде, а не только тут. Зато эти женщины за столом, ну, тёткины гостьи — кре́пки, я́рки, бесстрашны, Они НЕСОМНЕННО здесь навсегда, они никуда не уйдут. Рулон
В помоечном гэдээровском кресле кто с утра сидит у подъезда на тихий остаток жизни кому тут щедро начислено треники с самыми мощными в районе пузыриками на коленях олимпийка в пятнах июньского солнца в тополином бреду столы во дворах на каждом отмечено золотое ему место покинул кресло вышел во двор скликает обитателей мысленно и лебеди из покрышек и медведи вискозные и стальные олени к нему собираются, все к нему придут вся жизнь в этих дворах, на кого их оставишь? молодые не вытянут, не захотят но слышим, от стыка домов зовёт Прекрасно-Далёко: а выйдет ли Коля и там не то чтобы свет, а сгущение пуха, щекотно и ярко, так, что ресницы зудят. Он выйдет, конечно, вот изопьёт принесённого неживыми зверьми алкоголя, вот съест за столом доминошным добытого неживыми зверями сырка, и вместе с Прекрасно-Далёко поскачут к проспекту, два ранца, в руке рука. Сейчас, вот сейчас пойдёт Николай. Только свернёт поплотнее в рулон свой двор, трансформаторное строение, садик и школу, вообще весь район. Оставить же не на кого, и лебеди соглашаются, упруго кивают: молодые не тащат медведи рычат одобрительно, олени копытами бьют глаза из рулона таращат. #flatlay #stillife
Что если в инстаграме флетлейеры и стиллайферки не искренне увлечены гнутыми ржавыми ножницами веточками рябины кучками камешков перьев и прочей всячины Что если это просто обман, чтобы набрать классы А я-то себе придумал, что стеклярусные акварельные инстадевы со мной одного карасса (И о не встреченных в жизни них потешно переживал) Что если одиночные пуговицы, фотоснимки ничейных дедов, истёртые кружева — Не начало масштабного арт-объекта, а расходный для снимочков материал, Доставляемый с тайных блохмаркетов За биткоины, весом, камазом, внавал (кажется, видел баннеры этих торговых площадок, но потерял). Жаль, если так! У меня была, не очень отчётлива, но сильна Надежда на коллаборацию светлых всех человечков, На то, что они соберут из фольги и лент из шёлка и льна из машинок Зингер из ароматических свечек межзвёздный, скажем, корабль, назовут его «Гантенбайн», или «Коэльо», или «Хайям», И в этот корабль мы всем гранфаллоном войдём и улетим отсюда совсем Диджитал
Приближал сияющий диджитал двадцать лет. Устал приближать. Зато вот обжал Сегодня впервые джек RJ45. Правильно этот разъём называется пи-восемь-си-восемь: Прошлое структурировать не бросим. Памяти нити витые тяну к Чаадаева, Кижеватова, Собинова. (За что так со мной, ведь я никогда не хотел ничего плохого или особенного.) Не хотел ничего плохого, а стал концентратор вины, Маршрутизатор пакетов горечи переменной длины. Через провалы в памяти, ямы, траншеи, скважины горечь и недоумение продавливаются по проводам. Думал, что нечто важно, это было неважным. А из того, что в руках, ничего не хотел, Но теперь — никому не отдам. Коралл-серебро, коралл. Смарагд-серебро, сапфир. Сапфир-серебро, смарагд. Платина-яшма, яшма. Так и не выяснил, кстати, И толком никто не сказал, Как правильно быть молодым. Хорошо, что уже не важно. * * *
Что-то излагать на бесшумном языке полю и ветру Что-то на языке ветра и поля говорить незаметно жан-поль ветр, например, шептать в пустоту, ты могуч и гоняешь, А у меня только непроработанный синтаксис нового языка и одна лишь Интонация извинения и просьбы о помощи, я пока остальные не делал, это же пет-проект Но держу эти таски в своём планировщике, вот примерный план, необходимое самое, на четыреста спринтов, на восемь ближайших лет: Интонация «ладно, ушёл» Интонация «хорошо, хорошо» Интонация «нежность с добавкой жалости» Интонация «тихие наши шалости» Интонация «лето одно и то же, осень одна и та же» — Только не надо туда (в поле и ветер) ходить, пожалуйста — я и не собирался, не думал даже
|