* * *
ламантины в пруду
в ожидании лета
прижимаются
лапками
к тонкому льду,
если вынуть из куртки
котлеты
так смешны
их ужимки,
извилисты
скользкие
спины —
подивишься
насыщенной
зимней их жизни,
отчего мы
не как ламантины?
* * *
интересно как работает мозг,
когда ему устраивают телемост
между явью и сном
уснул в десять часов,
входит человек,
говорит, я выключу в твоей комнате свет
или дальше продолжай
лежать, вонять
расчехляй кошелёк
или просто проставь мне коньяк
но когда просыпаешься сам,
то выключен свет
ты очнулся не там, где она
влюблена в двадцать лет
в двадцать два,
а сейчас её нет,
рядом нет
снег летит за окном
и его белизна
как спина её,
напряжена
* * *
о, эта пижама
с двадцатью четырьмя
пингвинами,
предпоследний
из них засыпал
самым первым
на том самом месте,
где длинная
открывалась татуировкой
твоя спина
но, смотря на то,
как ты пижаму натягивала
шиворот-навыворот —
пару раз им оказывался
пингвин другой,
и ему-то являлся
во всю спину
видимый
с чешуёй
золотой
дракон
* * *
самурай, готовящийся к переходу,
не слушает радио свободу,
самурай, приближающийся к переходу,
слушает джаз,
из струнной секции состоящий, —
верхи проявляются, становятся ярче,
когда погружаешься в воду
самурай, передвигающийся по переходу,
видит редкие огоньки,
проблёскивающие на катане
с расстояния вытянутой руки,
он обходит их,
не рассекая, —
самурай, появляющийся из перехода,
полон новой свободой,
как любой
распрощавшийся с поймой реки
* * *
— а на ферме одни
неприятности, —
говорит бурёнка
доярке, —
без тебя умерла бы я от тоски,
мне
промышленные
неприятны
аппараты
и холодильники,
а хочу я
для будущих сливок
твои руки
и вёдра доильные,
где со Стивеном Си́галом
стикер!
* * *
бот протаптывает тропинку,
неся стволовые клетки
в опломбированной пробирке
человеку,
открыто глядящему в мир,
заполнившему собой
эфир
как стакан —
водой,
как плошку — удоном
с уткою
по-пекински,
никуда не желает уйти,
говорит:
«как мы были близки,
так и вновь
проникаюсь любовью
к тебе материнской»
человек подносит
нос к пипетке,
принимает по одной
стволовые клетки,
осторожничает,
привереда,
позади — победа,
впереди —
пошуршим
пузырьками,
полопаем,
вызовем
аруахов,
ну а я в это самое время
неплохо
баннер повешу
на Балуана Шолака
* * *
минкульт похож на нигерийца,
он свет в прихожей погасил,
когда наследством поделиться
ввалился из последних сил
он, кажется, чуть-чуть простужен
и к тёмной стенке прислонён —
собрание его веснушек
в беззвёздном погребе твоём
* * *
забегаешь на кухню, успокоить Янцзы,
а на тебя смотрят глаза гюрзы,
гипнотизируют тебя: мырза,
закрой на секундочку глаза!
я уже не Янцзы, а Яуза,
малы берега мои и поло́ги,
не полноводна и бездетна я на пороги,
а над тобой стебли лозы,
когда ты протягиваешь ко мне
маленькие холодные ладони,
а не ожидание грозы и угрозы, —
свиваются в логи,
уже в чёрном ящичке в логи