Москва Мурманск Калининград Санкт-Петербург Смоленск Тверь Вологда Ярославль Иваново Курск Рязань Воронеж Нижний Новгород Тамбов Казань Тольятти Пермь Ростов-на-Дону Саратов Нижний Тагил Краснодар Самара Екатеринбург Челябинск Томск Новосибирск Красноярск Новокузнецк Иркутск Владивосток Анадырь Все страны Города России
Новая карта русской литературы
 
 
 
Журналы
TOP 10
Пыль Калиостро
Поэты Донецка
Из книги «Последнее лето Империи». Стихи
Стихи
Поезд. Стихи
Поэты Самары
Метафизика пыльных дней. Стихи
Кабы не холод. Стихи
Галина Крук. Женщины с просветлёнными лицами
ведьмынемы. Из романа


Инициативы
Антологии
Журналы
Газеты
Премии
Русофония
Фестивали

Литературные проекты

Воздух

2017, №1 напечатать
  предыдущий материал  .  к содержанию номера  .  следующий материал  
Стихи
Ночь над Пальмирой

Катя Капович

Обращение

               ...за синий платочек
 
1.
 
Мы более с тобой не нытики,
глядим на мир мы однозначнее,
случайные картинки с выставки,
другие девочка и мальчики.
Уходят литерные длинные
в пункт основного назначения,
мы высморкались, слёзы вытерли,
жизнь прожили, прощу прощения.
 
2.
 
Но если про любовь к отечеству
вошь заливает узколобая,
я ненавижу человечество
со всей отчаянною злобою.
Я ненавижу его истины,
его предательскую музыку,
за существительные с «измами»
всю эту ряженую публику.
 
3.
 
Чекистские гуляют соколы,
неонацисты с заморочками,
куда жиды Россию продали,
грузите арестантов бочками.
Грузите память стеклотарою,
пускай горит она сиренево
за нашу юность окаянную,
за Венедикта Ерофеева.
 
4.
 
За Гумилёва и Поплавского,
за розы, что не будут брошены,
давай, губерния, рассказывай
с просодией во рту некошеном.
За то, что жить мы будем сызнова
и языком чесать по-чёрному.
А ты фильтруй базар бессмысленный,
сказал в ответ поэт издёрганный.
 
5.
 
Твой синенький платочек вылинял
за листопадо-снегопадами,
но ты всё та же, взор и выговор,
красива правдами-неправдами.
Куда идёшь ты, непутёвая,
чуть выпившая и без пропуска,
склоняясь вправо под обновою,
как будто писанная прописью.
 
6.
 
Налево — дачный лес строительный,
направо — лес почти что девственный,
шмелей полёт центростремительный,
там городок, рекой отрезанный.
Туда душа моя стремится,
за мыс печальный Меганом,
дочь эмиграции колбасной,
туда приду я с похорон.
 
7.
 
И видит бог, всё будет в точности
исполненным такой же вечности,
все подростковые неловкости,
обледенелые конечности.
Поле огромное, туманное,
базар закрыт, есть бутербродная,
под солнцем пруд, как каша манная,
поговорим же, мама ро́дная.
 
8.
 
Про Сахарова в Нижнем Новгороде,
про руки, согнутые в локте
в Кремлёвском-жлобском после праздника,
век воли не видать и равенства.
Поговорим с тобой до полночи
про всё ужасное, прекрасное,
по-бабьи перемоем косточки,
а было много, было разное.
 
9.
 
Вот так, доживши до полтинника,
очнулась, где ни свет, ни тень,
и встала, труп живой, в могильнике
вслух обратилась, грозный оборотень.
Обратно обратилась в слух,
звала, и, пропади я пропадом,
я слышала ответный звук,
он сердцу говорил чего-то там.
 
28 февраля 2017


* * *

Всё прощу до последнего крика,
провожу тебя на самолёт,
ничего, что друзья чешут лыко,
говорят, что и это пройдёт.
В лёгкой жизни любому на зависть
я счастливую книгу создам,
пропою, как последний акафист,
тёмный вечер и поздний «агдам».
Много чуши уже не морозим,
пишем правду, лишь правду одну,
а всю ложь оставляем на осень
и на белую зиму — вину.


* * *

Только было, что было с любовью на сто,
отводил на губах золотой волосок,
на кагульском вокзале любовь моя, дно,
опустилось плечо моё наискосок.
Покупал у цыган заговорный гашиш,
молодое вино с малохольным огнём,
сигареты курил, говорил мне «малыш»,
этот дым можно вешать уже топором.
Обнимал молдаванку-цыганку одну,
целовал её красные губы взазос,
ничего-ничего не вменяю в вину,
вот сюда поцелуй меня, в красный сосок,
и — в другой поцелуй, и ещё один раз,
не нужна мне на свете моя белизна,
а твоя белизна, словно иконостас
через все обступившие нас времена.
И вези меня в чёрную ночь поездов
через всю бесноватую, пьяную Русь,
бормоча прямо в мочку обрывки псалмов,
так сказать про поэзию не побоюсь.


* * *

В пору солнечных каникул
неземные снятся сны,
много маленьких калигул
в сумерках одной страны.
 
Невозможным правят миром,
невозможною страной,
только мойте шею мылом,
будете и вы такой.
 
Будет и у вас в бойницах
миллион таких стрелков,
будет и у вас в темницах
миллион таких врагов.
 
Будет царская охота
и такой кровавый сок,
поздним вечером с работы
возвратится паренёк.


* * *

Спи со мной, и я вернусь,
снегом на тебя свалюсь,
убегу с урока,
спи со мною только.
 
Пусть по дому ходит мать,
уркаганит в мире власть,
сквозь кривую местность
как бы угол срезать?
 
Спи со мной средь бела дня,
голую сожми меня,
скрипы станут скрипки,
в окнах две снежинки.
 
Это я и это ты
и на небо улети,
а умру я после,
с богом спи, не бойся.


Эмигрант

Он любуется тихой витриной,
той, в которой стоит манекен,
и заснеженной красной малиной,
в продащицу влюблён до колен.
 
Вон в тележках везут стеклотару,
из жаровен ссыпают миндаль,
жжёт из бара электрогитара,
добела раскалённая сталь.
 
Эмигранту не надо резона,
напряжённая грудь колесом,
и зелёная карта огромна,
покатите бильярдным шаром.
 
На тележках провозят полмира,
тот с сестрой, у того вон жена,
и, наверное, ночь над Пальмирой
тоже будет сегодня нежна.


* * *

Стой, кто идёт? Идёт блажная
дщерь, нахлебавшаяся чая
и жирных щец,
кисельных берегов от пуза,
молочных полных рек без шлюза,
зимой, как леденец.
 
Идёт твоя косая шельма,
душа её летит бесцельно
в окраины дождя,
но уголками глаз бескрайне
глядит на зримое как тайну
и плачет, уходя.


* * *

Скользнуло облако во двор
и белый след внизу остался,
шёл человек с вязанкой дров,
он на ногах едва держался.
 
Была зима, струился пар,
лес разделился на деревья,
шёл человек и знать не знал
забытого стихотворенья.
 
Стихотворенье — красота,
как некто поднимался в гору,
лошадку под уздцы ведя
в студёную глухую пору.
 
Шёл человек, набор примет,
шарф, полушубок, рукавицы,
покуда не сошёл на нет,
и нам урок, как говорится.


* * *

Шли в музей, разглядывали картины,
перелистывали каталог,
это было давно, ещё в прошлой жизни,
развяжу на памяти узелок.
 
Не забуду парк у зимы на грани,
где качались детские голоса,
белка в высохшем питьевом фонтане
посмотрела точечно так в глаза.


* * *

Гусиных стай ночные перегуды
над улицей холодною, пустою,
что в юности любила безрассудно,
теперь люблю сильнее головою.
Чуть желтоватый, закоптелый воздух
и даже мысль, что это уже было,
листву сдувало с городских подмостов,
любовь в глухую полночь уходила.
Очарованье, разочарованье,
сменяются почти без перехода
и тут-то обращаешь вдруг вниманье,
как для другой любви душа свободна.


* * *

Вслушайся в стонущий ставень,
капает с крыши вода,
капля за каплей о камень,
капли подсчитывая.
 
Всё, что угодно для слуха
средь голубой пустоты,
маленькая незабудка,
смятая в толще воды.
 
Даже цветку надо думать,
что не подъезд и гидрант,
а будто море качнулось,
а будто волны гудят.


  предыдущий материал  .  к содержанию номера  .  следующий материал  

Продавцы Воздуха

Москва

Фаланстер
Малый Гнездниковский пер., д.12/27

Порядок слов
Тверская ул., д.23, в фойе Электротеатра «Станиславский»

Санкт-Петербург

Порядок слов
набережная реки Фонтанки, д.15

Свои книги
1-я линия В.О., д.42

Борей
Литейный пр., д.58

Россия

www.vavilon.ru/order

Заграница

www.esterum.com

interbok.se

Контактная информация

E-mail: info@vavilon.ru




Рассылка новостей

Картотека
Медиатека
Фоторепортажи
Досье
Блоги
 
  © 2007—2022 Новая карта русской литературы

При любом использовании материалов сайта гиперссылка на www.litkarta.ru обязательна.
Все права на информацию, находящуюся на сайте, охраняются в соответствии с законодательством РФ.

Яндекс цитирования


Наш адрес: info@litkarta.ru
Сопровождение — NOC Service