* * *Он был бухгалтером народного театра
Ему недавно исполнилось двадцать
Крепкий как олень из чащоб Моравы
Где древние дубы танцуют вокруг часовен Мы познакомились в подлом подвале
И два-три раза встречались Мне нравилось вставлять в него пальцы
Сначала один, потом сразу три, а под конец и четыре
Это лучшее, что может сделать мужчина мужчине
Веселее, чем подарить мотоцикл
Благороднее, чем ударить плёткой Первый шаг в потайную долину, раздвигаешь стальные ветви,
И из тёмного невода страха
Поднимается умиротворённое солнце
Как на картине прерафаэлита Как он дышал, как дрожали мускулы на его лодыжках! Под рождество 2007 года
Он позвонил мне и попросил денег
Стараясь, чтобы я не услышал
Настойчивый женский шёпот Он сидел в своей тусклой квартире,
Размышляя, как пригласить родню на праздничный ужин
Купить в супермаркете Globus
Индейку, карпа или утку Или какую там дрянь вы жрёте,
Славя своего убитого бога Как тебя звали? Милан или Мартин?
Я стёр твой номер из записной книжки
Когда перепрошивал айфон
* * *
Это случилось в ленинградском трамвае
В июне 1973 года
Мне было тогда девять лет А что, что случилось? Да почти ничего:
в безнадёжной давке
сзади стоял какой-то тип в пиджаке,
и вдруг,
пока я думал о Вальтере Скотте,
его затрясло Он трясся, точно его били током,
Волны дрожи бродили по советскому телу,
Возможно, он был эпилептик
Или подцепил малярию в Конго Он дрожал, словно клён под топором дровосека,
И, наверное, вскоре умер. Но я был так молод, и мне было насрать на стариков, их болезни и жалкие смерти. Соседка по даче называла меня «французский мальчик»
Она работала в театре музыкальной комедии
И кое-что понимала И вот теперь, 43 года спустя,
я вспоминаю, как он дрожал, прижимаясь ко мне,
ученику второго класса
школы номер 105 с усиленным преподаванием английского языка
имени Героя Советского Союза Ивана Григорьевича Лядова Только в одном бою под городом Кобылин он вместе со своим экипажем уничтожил 1 танк и 5 артиллерийских орудий Я вспоминаю его дрожь,
пьяный, в китайском квартале Парижа,
в день похорон Мишеля Бютора
* * *
В гранд-отеле города Лахти
Мне пишет моряк из соседнего номера
Manly stocky built vers 45yo horny guy here
Но я не отвечаю В сорок пятом году сюда перевезли беженцев из Выборга
Где выродки-красноармейцы грызли белокурых женщин
Где я, пятилетний, невинный
Катался на санках по могилам, cкрытым
Настом из замёрзших слёз У меня была чёрная меховая шапка! Все уже мёртвые
И никогда не встанут Русские волки
Русские тёлки
Русские орки В полупустом зале
Струнный квартет играет Voces Intimae
Сибелиус думал, что умирает от рака горла
И закончил Четвёртую симфонию похоронным маршем
Но жил ещё долго, долго, долго
Хотя тоже умер
Не дотянув семь лет до года моего рождения Струнный квартет уходит, и я вижу, как за медленно закрывающейся дверью
скрипач целует виолончелиста В городе Лахти нет борделей
Но в путеводителе сказано, что в тайском массажном салоне вам отсосут за 80 евро
Хотя можно сбить цену до шестидесяти пяти
* * *
Однажды, когда ты будешь старым
И красота твоя поблёкнет,
Ты устроишь приём в своём калифорнийском доме. На стенах твоей гостиной будут висеть картины Люсьена Фрейда,
Нео Рауха и Трейси Эмин
Вперемежку с дипломами королевских академий,
Фотографиями свадеб, крестин и прощаний. На твой юбилей соберутся
Ученики, поклонники, дети и внуки. Зайдёт разговор о прошлом,
О твоих достижениях, о твоей немеркнущей славе. И одна шаловливая внучка,
Присев на твоё колено, спросит: А правда ли, что твоим другом был Дмитрий Волчек? И ты, помолчав, ей расскажешь: Да, мы встретились на побережье, недалеко от Рима,
В тот год, когда Хиллари Клинтон стала первой женщиной-президентом.
Я приехал из Сакраменто на каникулы в Европу,
Мне было тогда девятнадцать,
И я был пуст и душист, как роза Меня увлекали этруски,
Я бродил по их подземным гробницам
В некрополе Монтероцци,
Часами стоял перед крылатыми конями в Тарквинском музее,
Так что служители меня узнавали и угощали печеньем Однажды, под вечер, когда я шёл к себе в хостел,
Мне захотелось выпить лимончелло,
А за стойкой бара сидел Дмитрий Волчек,
Словно меня поджидая У него было много денег,
И он предложил мне граппы
Из странной бутылки, похожей на грушу Мы пили с ним до утра,
Говорили о тайнах этрусков,
Неизвестно откуда пришедших и куда-то пропавших,
Об их погребальных урнах,
О гробнице быков, гробнице львиц, гробнице щитов и кресел От граппы и мыслей о смерти
Я потерял и рассудок, и осторожность В кромешной тьме мы вышли на берег Тирренского моря,
Он обнял меня и стал расстёгивать джинсы,
А потом опустился передо мной на землю А как он сосал, хорошо ли? — спросит, зевая, внучка,
сидящая на твоём колене И ты расскажешь ей правду: О нет, он сосал неумело
сосал, как пьяный сапожник
я 40 минут не мог кончить вот тут
тут
и даже тут
до сих пор остались
следы его блядских зубов
|
