* * *

Вернись в перекличку скулящих дворняг,
Да-здравствует-дарвин, из древностей дарственных,
Дворовый старьёвщик, точильщик, скорняк, —
На выворот свой сокровенный, как праведник!

Ам-вон, теремки и печурки квартир,
Трезвяк обскурантов вечерний и вычурный,
Развёрнут на свет уголовный поддир —
Из кровью былин загогулину вычеркну.

Приискрюсь не я ль пламенам наяву
По чёрные дни, воскрешённые набело,
Чей воск облачит сироту и вдову,
И плачет ничком всеединый сомнамбула.

Чур, мамо: и девять багровых коров,
И натрое ровно хоромы удельные,
И лестница-марши миражных миров,
И Мамчур-орлы под прицелами нелюдей!

* * *

Вменимы продувам ночного кошмара
Воздушные змеи немого шипенья
Отведав абсурда в меню кашевара
Блажной комиссар пожелал споспешенья

Успехом сплошного смешенья грешу на
Щедроты лежачие сердце на марше
Будь книже приют постоянного шума
Нишкни очажок берешитый домашний

Гледичия неньчина льготы больничной
Позволь мне как прежде и присно и ныне
Как первенцу боженцу единолично
Занять пятизвёздные тезвины жизни

Ответствую вот само-кат обинуюсь
УТвоенный вдвое ничком наднебесным
Ошуюю злом и добром одесную
Нишкните беседу советую безднам

И общеполезным трудом неохота
При-личным горючим стыдом в полотенце
И в застень гонимый вселенским Исходом
Блуждающий перечень переселенцев

* * *

Смоковница, взмахнём-ка ветвиями,
Крувим с ковчега изгоня,
Кой мрак за веком век развеиваем
На крыльях вечного огня!

В достоинстве нижайшей низменности
Надумен постоянный Дом
Двузначному согласью письменности
С её началом и концом.

На сфер семи неречь оранжевую
Экзопланетный бытию
Умразум заполночь настраживаю,
На смерть из мёртвых восстаю.

Земля голубит жизнь искупленную,
Аранжировщику назло,
И любит скорлупу облупленную
Венецианское стекло.

Её дороговизны выеденной
Лесостепные блокпосты
Тем выше звёзд, чем ниже вынужденный
Переселенец Пустоты.

Людей полиция докучливая
И шелудивый запах ям —
Бессонница собачит уличная,
Босячка божия моя.

Как филактерии довинчиваю,
Язык в пол-локтя довезу
Подавно Киеву — Давинчиеву
Провинциальную звезду.

Двойник скрижалей малограмотное
Перо осиною вогнал,
Больничный воин перемаргивает
Искрит мобильного огня.

Неблагородные излишки мы ей,
Игре погибших за металл;
Как запорожцы, глядь, голимейшее
Наследье голем промотал.

(Г)Решим-у-мом Святое, сказочная
Земля, в траве, и в существе,
И в безнаказанности, скачивая
Остаточный творящий Свет!

* * *

Восча́дились аду ворожьи машины
Работа взрывателей в Ясиноватой
Рассвет воспалил небосвод синеватый
За всейную честь партизан Украины

И прах возвращается злому порядку
Вещей ненавистных породе подростка
И в рост перед пыткой хоробрая горстка
Откуда вы взяли что взяли взрывчатку

Припало отчаянье щуплым ключицам
Прогульщиков юных тщета и морока
Учить неп/босильные тучи узрока
Росой эманаций источных лучиться

Нагру/адно нести президентскую взятку
Порожнему звону огромной победы
Кромешны народные музыковеды
Откуда вы взяли что взяли взрывчатку

Народ отвергает дары оккупантов
Не моз/рг перемирья но ангелы мести
Сжигают мосты над курганом за 200
Визжат псковитянки в отбое курантов

Пристрастий невесть в кровеносной Судобе
Наследный Самсону весёлый хлопчина
Молчит укроимец поёт Украина
На верную смерть о невесте Субботе

* * *

Я кость покаянья за ночью и днём;
Подобя закат, окиян-окоём
Истёк во мгновенье пред-вечным-огнём;
Мой образ потупленный топят помоищи;
Комета-душа над базаром без помощи
Вкушает позором макетные овощи.

И вот, невзирая на глад и артрит,
Умерший поэт и живой алгоритм
Свод неба за невидаль благодарит,
Как следует горизонтальный и бритвенный
Рубец, у виска не взыскуя и рытвины,
Ивритый из молнии ратай молитвенный.

Навзрыд революции исчерна-шин
Узнали оторвыши грозных вышизн
В разрывах листвы осторожную жизнь:
Пожать бомжевитую руку над урною,
Огоивать оком тигрицу гламурную,
Клетушку доигрывать многофигурную.

Всё есмь, но другое, инакое я, —
В сугроб Магадана скуфьёй, окаян
Освенцим: мерцай, мессианский маяк!
Двоякой Америкой голос коверкаем
Вчерне Имярека, что гоит примерками
Пологих речений прогорклый мой реквием.

Пожару сойдёт, раздуваясь, на нет
Миньян-черностоп искромётных планет,
Донецкая Русь, теплокровный планшет,
На братской войне супостаты премирные;
Своих не упустят кальяны каминные,
Поля чёрно-белые дикие минные.

Какой батальонец Дебальцево слил
Столпом Бонапарта и братских могил..,
Лицо человека овал обнулил.
Во мне каменеют майдановы праздники,
Гербарий гребут президентские радники.
В момент откровенья кто рядом, тот праведник.

К воде кругоземные — ай, молодца! —
Уста прицелуют пи-явку истца
К началу пути до конца без конца...
И дрогнули ноги, и крышку откинули,
На крошечный срок объявили каникулы
Картошке — любовью, калине — уликою.

* * *

Гвоздь прошляпил хронику обыночную —
Чисто горних родниками вод,
Обошёлся стогной коннорыночною
Ванькою-восстанькой царь-восход.
Выбрав на убол теснину патовую
Маме с папой, в бозе-лепоте
На любовь застенчивым, запамятую
Пролежень в базальтовой плите.

Всклень семинебесно обеспеченные —
Не уловишь десятин, вратарь?! —
Мысли не вполне во-человеченные
Благовонны ветру на алтарь.
— Чу, родоначальника, учителя им! —
Погромыхивает гарнизон
Вразнобой, — обозными слу-жителями
Не остановимый горизонт

До конца истории как выработки;
Днём не замутнённый, в мёртвых снах
Страх-Творец искрит по цвету сыворотки
На-гора-сапфира твёрдый знак,
Что ретину по-сети-ли оборотни,
Крутит ртуть рутинных паутин —
Суть Пяти, тем более без оторопи —
Библия об-ратного пути.