Октябрь Денису и Кристине Где мост был пуст по вечерам и беспорядочно
растущие деревья закрывали
нам спуск к реке и делали дорогу
на тот большак за геоинститутом
извилистой — теперь торговый центр. Здесь мы не остановимся, подумал я, а вслух
заметил, что не узнаю́ пространства
(вот разве тот подъезд, да-да, напротив,
четвёртый, да) и этих белых пятен
становится всё больше год от года. Так в октябрях, когда сезон дождей отложен на
потом, возможно, даже на ноябрь,
то в небе прорастают кучевые
невнятной формы, и при взгляде — будто
меняются местами степь и горы. Тогда ещё такое чувство, что однажды я,
по городу — вот как сейчас — в машине
или пешком (не думаю, что очень
изменится картина), не узна́ю
ни города, ни мира. Ни подъезда. Но возвращения не избежать, руины
гораздо лучше освежают память:
рисунки вен, расположенье шрамов
на коже и на сморщенных фасадах
не лечатся вином, алюкобондом. И замолчал. А ты сказала: глянь, какое небо,
над степью облака́ — как будто горы,
как будто сто парашютистов, перепутав
план высадки, зависли, не решаясь
спланировать на незнакомый город.
#любимыймордор
любимый мордор укрывает смогом
как мягким пледом волглым покрывалом
в отсутствие других ориентиров
мы движемся на око саурона
манящее безудержным весельем
разнузданностью тёплой зимней ночи слегка прибитые портвейном орки
торчат на лавочках повдоль замёрзшей речки
сквозят эльфийки кутаясь в хитоны
стремясь укрыться путаясь в тумане
пугаясь шороха шагов и кашля гномов
выгуливающих своих питомцев а мы плывём сквозь смог туман и шелест
от мест работ к местам совокупленья
из нижних мхов на верхние болота
к подножиям мерцающих строений
к их верхним этажам дарящим радость
к покою разума к исходу рефлексии плывём в тоске ничем не объяснимой
любимый мордор может спать спокойно
любимый мордор может спать спокойно
супермаркет в карасу
по правую руку ночной ларёк — часовня при торговом храме [теремок]. шрифт ижица переселился сюда с расписания служб на воротах недавно построенного храма у озерца по левую. переселился он и на вывески центра всестороннего развития детей [умная пчёлка] и непоименованного салона красоты, единственного на округу. заботливо унесённая с ярмарки растяжка [ярмарка] украшает овощной ларёк. по шоссейной (шоссе көшесi, шоссештрассе) — всё как в песне — один (достаточно) молод, второй (в целом) здоров, — мимо внезапных глухих кирпичных заборов, (непроницаемых ветру, дующему сквозь идущих) —
там за дувалами
любят нас и ждут,
там за дувалами
цветёт калина и цветёт қызыл өрiк,
по средам расцветает огонь мангалов,
по воскресеньям пролетают ангелы. по уму нужно зайти в [теремок], купить сигарет, но солнце слишком тепло, ветер — слишком свеж, картина — тонка, мысль и речи — прозрачны, их может разрушить что угодно — вид персиков, помидоров, груш, вопрос: кто убил поросят? да и так ли интересно выяснять, кто в теремочке живёт? кто не живёт? кто в теремочке и не жил? давай представим мысленно, как проходят по рядам постояльцы и жители, как выбирают хлеб, укроп и консервы, как ночью к торговой часовне крадутся, гонимые недогоном, опасающиеся патруля, участкового в ранг святых возведшие.
отче их ветер,
ангелы — чайки с окрестных озёр,
возлюбленные их лежат с пупками, полными водки,
в ожидании причастия. по делам их — не будем, пора по своим. по шоссе көшесi, шоссештрассе, по увы неизбежным в блэкаут храмам: свеча восковая — 14 тенге, свеча парафиновая — 80 тенге.
представь руку продавца как дающую руку поэта.
пламя свечи как ехидный придирчивый взгляд его.
пение проводов за окном как отчётливый
голос его.
* * *
Пётр живёт в четырёх мирах:
в первом он камень, в четвёртом — прах,
в третьем Пётр — стена и лом,
и раствор — во втором. (В мире первом у Петра есть глагол,
во втором — субстантив,
в третьем — несколько ласковых
нарицательных.) А в четвёртом — даже имени нет.
Только свет. Красивый неясный свет.
Свет обтекает предметы вне всяких правил,
за петром проступает павел.
* * *
вышел пётр из тумана:
вынул ключик из кармана —
выкинул в кусты каштана будет резать, будет бить
будет с це́почкой ходить
будет жилы вить пётр был камень — пётр железный
и дымится сад чудесный
и пылится ад прелестный отперты ворота рая
пётр, резвяся и играя
скажет: ом намах шивайя
|
