Термы Диоклетиана
Бани я несколько раз обошёл стороной
Пинии Рима отчётливы были на фоне
бледно-закатного неба
Буратино на вершине сидел
Шишки сымал и бросал в фонтан
Тень Диоклетиана обнажённая
Явилась, но не для всех
Тем лишь, кто прочёл «Историю Рима» в
трёх томах
Тем лишь, кто засмеётся
заслышав глупое изречение по-латыни
Всем остальным остаётся
речь их родная
влага фонтана
и незримая тень на лице
от сеток косых римских старинных лифтов
Москва—Пекин
Когда родители мои
вступили в этот поезд
я понял, что я не весь
себе принадлежу
То есть есть часть моя иная
невесть откуда ни возьмись
что нас в единое соединяет
два рельса стянутые невидимы
или незримы под вагоном
Два города не одиноки, хоть одиноко в них поёт невидимое радио
Живая натура
Слева — золотая метла
Справа и выше, по-видимому, — золочёный колчан
Оба, по-моему, из времён Чингизидов,
О сколько бы, о что бы я ни дал,
Чтобы те времена не вернулись
Но разве хватит наличных средств?
И чем больше в топку времени
ты бросаешь своих желаний
Чем больше мечешь туда золотых монет
Тем сильнее ревёт и гудит и сверкает
Непонятная времени печь
И сильней долетают оттуда
Брызги расплавленного золота
И я видел на лицах болевые отметины
того золота, что никакое будущее уже не слижет
* * *
Сколько книг сгорело в огне перемен
Назовите число
И «Мимезис» Ауэрбаха
И сама «И-цзин», то есть «Книга перемен»
Из цикла «Города мира»
Всегда он думал — с детства — почему-то,
Что Будапешт и Бухарест — одно и
то же
Но ты попробуй-ка скажи о том
румыну,
Попробуй венгру
Ведь их соединяет только лента плоская
Дуная
Да и то не через каждый город
он ещё возьмётся проходить,
Словно коммунальный коридор
Деля квартиру надвое —
С одной стороны спальные комнаты —
С другой сама улица
Полная, наверное, потому что не видно
за каменной стеной,
Одиноких звёзд, соединённых людей
Слушающих иногда радио
В пол- или в оба уха
Но всё же лента песни стелется меж них
* * *
Западные интеллектуалы
Что смотрят телесериалы...
Один вопрос волнует:
В какой одежде смотрите вы их?
В какой пижаме или без пижамы?
Какую ткань
быть может разорвали на груди?
Из скромной тени бытия
Вышла на свет ваша одежда и вышита бесшумными цветами
После спектакля Яхонтова
После спектакля зритель не расходился
Долго около палубы сцены
нестройным бродили они табуном
Так что от дробота ходила она ходуном
Вышел он наконец с тонкою шёлковой сетью
Бросил на них он на миг
И невидимой нитью стянул
И незримый в воздухе узел изобразил
Все, кто боялись расстаться, остались
Все, кто боялся скрыться в одиночество
переулка
Где свобода быть без других
Зная, что любимый артист разделился, как льдина
на множество жизней
А здесь услышать ещё раз в бесшумии
голос певца
Который сейчас, словно ножницы
разделённые, реял
Лезвием разрезав легко всех их собравшую нить
Беглая белая лабораторная мышь
В комнате чужой
Вдруг она из-под дивана
Выбежала она на середину
С розовыми окончаниями,
кажется, без хвоста
И без единого звука, наверное,
страх потерявшая где-то там
Дальше — на каменную лестницу
Удалось ей сквозь незримую
щель пробежать
Встретился ей на площадке
Свидригайлов
Бегущий по лестнице вниз
Но чинно он приостановился и посмотрел ей вослед