* * *

Прочих, виденных мельком, от живых отделить —
всех работ тяжелее, но понятно одно:
сло́ва больше не молвит, кто вручает шаги
верхним непрочным стихиям.

Ходят разве по взмахам поднебесных знамён
люди? Осень движений о ремонте дорог
скажет сказку: всё станет не важнее тоски,
верить в такое не нужно.

Ломом где ударяют ослабелый асфальт,
словно посохом жарким, замышляя волшбу:
вынешь трещины грунта — подержать говорком,
трещина — главное чудо.

В дальнем громе потонут: возвещение, флаг,
выкрик злобы: им нужный не достался удар.
В лужах лишь отразились, но не стали землёй,
верной опорой для тела.

* * *

Пусть голова не покрыта: вместе
человек прервёт молчанье — с чем?
Вот шанс избегнуть возмездий,
существ отдав не ножу (лучам).

Не обеднеют под утро ветви,
а что утешит: ловитве
посмотреться не во что: круго́м
недоварившийся ближний гам.

Богатство шелеста, роскошь птицы —
уплывают из древесных рук,
не успевая скипеться
в твердыню чувства, в зеркальность рек.

На подогреве взрастанья — вскоре
внушили перистой каре:
нет тебя — и сразу: выкрик, свет,
венок (цветочным движеньем свит).

Могила неизвестного солдата

Листья, лепестки всех твоих звучаний —
без того примяты гранитом,
рады — но не могут с пылью
к юго-западу полететь.

Чья душа умеет смелее прочих
забывать, что скажет учитель
— он велел вдавить растенья
в монолитную гололедь.

Мыслить об избыточном жесте: сверху
в тишину приходят порывы —
высвободить, если дети
в забывании несмелы.

Дети попирают урочный ветер,
придавив букеты камнями,
будто смыслы постамента
недостаточно тяжелы.

* * *

Послан выдох, радужно округлённый,
лопаться в небо, во взгляд;
в мыльных пузырях — пересверк галунный.
Дети видят взрослый оплот.

Взрослые лишь выстрелу разумели
выдать налаженный быт,
пачкались дневной маетой — шинели,
ждали то, что лучше забыть, —

жесты их старательны и неброски
(в слёзы иные влеком —
жмурься, чтоб в глаза не попали брызги):
вспенилась команда «бегом».

По́лы ополоснуты ускореньем,
сумрак недвижности смыт:
в эту стирку — сказанное уроним,
самый запылённый предмет.

* * *

А зачем звезда, раз можно держать,
нагнетая хватку в долгое я:
событийный ряд, молчанье, действие;
как предмет в предмет — вцепиться и знать —

Наступает день, а это не ты,
кто из фактов отпусканья — творит
беспрепятственность, сквозное облако
для времён, дошедших в почву всего?

Сквозь такой сплошной разгаданный жест
даже звёзды не пройдут: вот стена,
возрастанье световое схвачено,
но вцепилась почва в корни водой.

Не отпустишь слово, видя в листве
для души непроходной образец:
возрастанье световое стиснуто
фонарём до хруста в летних ветвях.

Утро в посёлке

О часе предельно рассказавший
боится и малость лжи прибавить:
завтрашний полдень спешно прорицая,
пред ржавчиной петель — напрасно затих —

Душа означает устраненье
преграды, внушившей отделённость;
скрипы, хлопки — от слова отличались
несильно, а значит, сегодня — волхвы.

Послышатся толки о свершеньях,
о войнах, свободе и любовном
свете времён: но есть важней предметы,
кому не расскажешь сегодня о них?

О малых пространствах, перешедших
в большие по перемычке звука:
скрипы? хлопки? Лишь факты открыванья
калиток и окон — достойны молвы.