* * *

               Птичка божия не знает...

Иисусова птица бежит по воде,
Применяясь к окрестной среде,
Ей кормиться, учиться, плодиться пора —
Оттого и гоняет с утра.
Коршун ходит над речкой, но вот тебе крест:
Иисусову птицу — не ест,
Лучше жаба в борще, лучше мышь в камыше,
Лучше не вспоминать вообще,
Потому что один тут гулял по воде,
Озаряемый полой луной,
И молекулы этой воды до сих пор
Опасаются спать по одной:
Заночуешь в кувшине — проснёшься вином,
На плотине — проснёшься войной,
Так что пусть уже носится здесь по реке
В местечковом Своём сюртуке,
Собирает личинок во славу Свою
И питает большую семью —
То, что дышит во сне за непрочной стеной,
Не случится. Не здесь. Не со мной.

* * *

                              Т. А.

Действительность, от которой воздух лёгкие рвёт,
Подлежит неукоснительному превращению в анекдот,
В небрежный полёт ласточки над предвечерней рекою,
Во вкус и запах покоя, шестигранный змеиный мёд,
Чай с лимоном и словом, здесь и сейчас,
А жемчуг, послойно хранящийся про запас,
Произведут совсем на других глубинах,
На других руинах, без воздуха — и без нас.

* * *

Частные грузовики таскают оборудование на орбиту,
НАСА задумывает экспедицию до Каллисто,
Экклезиаст приходит в больницы смотреть убитых,
Слушает скрип, запоминает лица,
Заедает пустую водку солёным хлебом,
Интересуется, что тут ещё под небом.
Как обычно под небом. Философ ходит по водам,
В провинции сера течёт на красные крыши,
Первая марсианская дождётся лётной погоды,
Встанет на огонь и сдвинет небо на локоть выше.
Над городками, над утренней пёстрой тканью
Падает топливный бак — загадай желанье.

* * *

Отрывной календарь истекает давней обидой,
над горизонтом поднимается пыльный шквал...
Какое стояло солнце над Атлантидой?
Откуда мне знать, там я не воевал.

Ветер волне отвечает весёлым гулом,
над головой встаёт череда планет.
Там, где я воевал, тоже всё утонуло,
солнце как солнце, здесь нет надёжных примет.

* * *

У глагола выросли лапы и пасть
И зазубренный плюсквамперфект,
Ему дарованы сила и власть,
И он ходит вечером на проспект
Следить блестящий поток машин,
Играть для проезжих на той самой трубе,
А ваши «мене, текел, упарсин»
Вы оставьте себе.
У меня шерсть, у меня твердь,
У меня разноцветные существительные в саду,
Никого я не поведу в тепловую смерть,
И сам не пойду.
Вот опять растяпа-«москвич» на мосту заглох,
Вот загорелся над ним литой-золотой фонарь...
Саботажники, — говорит Бог. —
Саботажники. Весь словарь.