* * *Пускай теперь тело на скатерти белой лежит перед долгим огнём а мы на последние медные мятную выдуем в память о нём равняет терпилу с землёй caterpillar и негде поставить креста а мы на три четверти небо расчертим и вновь досчитаем до ста не будет другого прожитого времени только такое одно зови не завидуй нам вровень с обидою неба холодного дно * * *
я помню как во сне в его последней трети где usually там нечего смотреть сотрите штурмовики утюжили не твердь а хлябь географических открытий где синий саван вод ещё колышет сопло на бреющем ещё грядущий дайвер дна пока не станет сам он ужин воблам в последней трети сна с невестой в целлюлозе ещё крепка его бумажная ладонь казалось бы когда он рухнет оземь сожри его огонь не тронь его вода но самолёт выписывает восемь мы вспомним о тебе когда попросим добавить льда * * *
не тягота войны а тошнота отравы когда сидишь у родины в подбрюшьи где пахнет инеем и волчьим молоком и мокрым войлоком в каком хранить оружие где никогда не имут вечной славы те кто домой вернулся целиком * * *
На войне ко всему привыкает душа И любой кто схватился за сердце — левша Только разные звуки у смерти в ушах Телефонная каша Вот заходится кашляя пэпэша И вчерашнюю заповедь потроша Рвёт ракета за собственным свистом спеша Это наша * * *
нет разницы земле предать иль развеять пеплом в воздусях любой из нас любви предатель когда она уходит вся и только простынь остывая ещё же вот она живёт стоит небесный град на сваях забитых мёртвому в живот
|